Вдруг, из развалин башни, послышался шепот, проникновенный и тревожный, словно дуновение ветра сквозь древние руины. Это была старая женщина, в разорванной шубе, с седыми волосами, что спадали на плечи, как серебряный потолок. Ее глаза, углубленные годами и печалью, были полны сострадания к невинным жертвам варварства.
– Господи, что ты творишь? – прошептала она, поднимая руки к небу. – Сострадание к животным – свидетельство благородной души, а злоба – признак порока.
Мужик, услышав слова женщины, оглянулся на нее с недоверием. Он видел в ней лишь слабую старуху, неспособную ему противостоять.
– Иди отсюда, старая, – прорычал он, снова поднимая дубину. – Не ваше дело судить меня.
Но женщина не отступила. Она продолжала смотреть на него с неумолимым укором, и в ее глазах он видел не страх, а твердую уверенность в своей правоте.
– Не убивай их, – прошептала она, словно заговор с небесами. – Пощади их, иначе не избежишь кары.
Мужик засмеялся грубым, пронзительным смехом. Он не верил в божью кару, не видел ничего, кроме своей злой воли. Но в глазах женщины видел нечто необычное, что заставило его задуматься. Он опустил дубину и замолчал, словно ожидая продолжения ее слов.
– Они беспомощны, – продолжала женщина, – Как и мы все. Мы все в милостях у бога.
Прозвучавшие слова, подобно ледяной воде, пронеслись по мужицкой душе, вызывая неожиданный трепет. В его глазах, затуманенных яростью, мелькнула тень сомнения. Бабушка, в ее простых словах, затронула струну, дремлющую в сердце. Он вспомнил о своей матери, о ее наставлениях, о божественной каре, о которой его учили в детстве.
Мужик опустил дубину, но злоба еще не угасла в его взгляде.
– И что же, старуха, – прохрипел он, – уж больно много ты знаешь о божьей каре? Или ты думаешь, что твоя болтовня остановит меня?
Бабушка, не шелохнувшись, смотрела на него не моргая. В ее глазах, подобно огню в печи, горело неистовое пламя праведного гнева.
– Всякая душа, – отвечала она, – перед Богом равна. И животные, подобно людям, чувствуют боль, страдание. Твоя злоба – порок, и за каждый грех будет справедливая расплата.
Мужик, услыхав эти слова, вздрогнул. Он чувствовал, что его поступки вызывают у него чувство стыда, которое пытался заглушить яростью.
– А ты что знаешь об этом? – спросил он, пытаясь спрятать свою растерянность. – Ты сама ни разу не грешила?