В мире все чаще говорят о том, что разного рода «исключения» все же должны быть предусмотрены при определении эвтаназии, поскольку категория людей, которые физически не способны высказать свою волю, может не в меньшей мере нуждаться в эвтаназии, чем те люди, которые физически способны просить об эвтаназии.
Категория неизлечимо больных людей, испытывающих и физическую боль, и душевные страдания, которые не способны физически дать знать о том, что они нуждаются в эвтаназии, только на основании этой физической неспособности лишены права на эвтаназию, означает, что такое законодательство не только охраняет человека, но и не в меньшей мере обрекает его на медленное мучительное умирание [Орлов А. Н. Милосердна ли легкая смерть. Этюды биоэтики. Красноярск, 1995. – 148 с.].
В таком случае, в чем заключается различие между активной и пассивной эвтаназией? Американский философ Дж. Рейчелс, анализируя различие между активной и пассивной эвтаназией, утверждает: «Важное различие между активной и пассивной эвтаназией состоит в том, что при пассивной эвтаназии врач не делает ничего, и пациент умирает оттого, что какая-нибудь болезнь уже поразила его.
При активной эвтаназии врач делает нечто, что приводит к смерти пациента, то есть он убивает его. Врач, который делает больному раком летальную инъекцию, сам становится причиной смерти пациента; но если он просто прекратит лечение, то причиной смерти будет рак» [Рейчелс Дж. Активная и пассивная эвтаназия // Этическая мысль. -1990. – М., 1990. – С.205—214].
Итак, в каждом определении высвечивается моральный и медицинский аспекты эвтаназии. Следует подчеркнуть, что со времен Гиппократа и до наших дней традиционная врачебная этика включает в себя запрет: «я никому, даже просящему об этом, не дам вызывающее смерть лекарство, и также не посоветую это». К сожалению, с недавнего времени, однако, у врачей все чаще и чаще появляется готовность прибегнуть к этой практике, по крайней мере, тогда, когда пациент сам просит о смерти [Юдин Б. Г. Смерть и умирание. Эвтаназия // Введение в биоэтику. – М.: Прогресс, 1998. – С. 265—293]. Как нам следует относиться к этой тенденции? Как к освобождению от устаревших запретов или как к некой вседозволенности, которая одновременно неверна с моральной точки зрения и опасна на практике?