Эти жутковатые мальчишечьи фантазии, надо полагать, отразились на характере братьев. Все они выросли большими фантазёрами, людьми предприимчивыми, авантюрного склада. К тому же ни один из них не получил нормального образования. У Генриха, которому и суждено было стать самым известным в мире археологом-любителем, за плечами было лишь реальное училище, которое давало незаконченное среднее образование и навыки в области делопроизводства.
Грамоте сыновей учила матушка Луиза и, по мере сил, отец. Школы в Анкерсхагене не было, даже начальной. И если Луиза заставляла детей читать и писать, то отец лишь пересказывал им лишь некогда прочитанные самим книги. Но именно эти рассказы Генрих Шлиман всю жизнь и вспоминал.
Заброшенный рыцарский замок был самым зловещим, но не единственным загадочным местом в крошечной мекленбуржской деревушке. Тот дом, в котором жила семья пастора Шлимана, славился тем, что в нём обитало… привидение. И Генрих мог поклясться, что лично его видел – бестелесного священника, который когда-то много лет назад служил в этом приходе и был убит неизвестными, возможно, тем самым злодеем-рыцарем. А в церкви, в которой служил Эрнст Шлиман, в крипте стояла золотая колыбель, в который спал младенец – сын убитого священника, который вроде бы тоже был убит.
Все эти сказки будоражили воображение мальчишек. Однажды Генрих пристал к отцу с «глупыми расспросами» – мол, почему бы ему, пастору Шлиману, ни попробовать раскопать замок, чтобы найти там клад. Или не поискать в церкви золотую колыбель, которую наверняка можно продать и на этом разбогатеть.
Папаша Эрнст от приставаний старшего сына отмахнулся. Тогда Генрих подбил младших братьев на самостоятельные поиски. И они едва ни изуродовали церковку, принявшись лопатами курочить пол. Подоспевший отец всыпал Генриху по первое число. Досталось и младшим – чтобы поменьше слушали выдумки Генриха…
Наверное, это были первые «раскопки» в жизни Генриха Шлимана. Знал бы об этом папаша Эрнст, может, и поумерил бы свой гнев.
Впрочем, Эрнст Шлиман никогда особенно сыновей и не наказывал. Человек он был добродушный, хотя и… слегка глуповатый.
Больше всего маленький Генрих любил, когда отец пересказывал мифы Древней Греции – с красочными подробностями и придуманными самим отцом деталями. Память же человеческая избирательна и причудлива. То, что забывается, обретает новые черты…