Анна поморщилась (что нисколько не нарушило совершенной гармонии черт ее лица).
– Ненавижу копаться в чужом грязном белье… Прости, не следовало мне вообще упоминать об этом. Вечно мой язык меня подводит…
– Стоп, – Ручьёв несильно сжал тонкие пальцы ее левой руки, – Карты на стол, мон анж. Заключая с Вересковым соглашение, я интересовался, можно ли надавить на него через кого-то. И знаешь, что он мне ответил?
– Нельзя, – усмехнулась Анна, – По крайней мере, не сейчас.
– Ведьма, – со вздохом констатировал Ручьёв, откидываясь на спинку своего стула, – Ладно, проси, чего хочешь, я – твой, с потрохами…
– Ты давно мой, – отчего-то с грустью сказала Анна, – Что же касается "Медведя"… этот орешек пуст, Серж. Точнее, остались лишь скорлупки… Вересков "разгрыз" его еще год назад. Ну, хорошо, – она коротко вздохнула и затушила окурок в хрустальной пепельнице, – Все просто и банально. Год назад у него была, скажем так, связь… черт, до чего ненавижу это пошлое словцо!
– С кем связь? – вкрадчиво спросил Ручьёв, – Надеюсь, не с собственной секретаршей?
Анна усмехнулась.
– Да кого сейчас удивишь связью с секретаршей? Нет уж, бери выше. О Скворешникове слышал? Я художника имею в виду.
На лице Ручьёва появилось изумление (впрочем, наигранное – глаза-то его смеялись).
– Неужто… с ним?
Анна расхохоталась.
– Ладно тебе, Серж, придуриваться! Ты уж наверняка догадался, с кем, да? С его прелестной маленькой племянницей, падчерицей Снигирева с трикотажного комбината.
– И… серьезно все было или так, от скуки? – осторожно спросил Ручьёв.
– Слышала, что серьезно, – Анна опять заговорила светски-скучающим тоном. – Слышала, что он едва свиноматку свою не бросил ради девочки, годящейся в дочери. Но, впрочем, опомнился. Или она опомнилась…
– М-да, – Ручьёв выглядел задумчивым, – Бывают же совпадения…
– Ты о чем? – снова сощурилась Анна, и Ручьёв ослепительно улыбнулся.
– Так, любимая, ни о чем. Давай-ка расслабимся и хоть на час забудем обо всех проблемах…
* * *
4.
Ольга (экстрим-1)
У витрины с женской одеждой они, конечно, задержались. Маше пришлась по душе голубая шелковая блузка, Ольге же больше понравилось атласное белое платье, изысканное в своей простоте ("Если бы Кир увидел меня в нем…"). Как обычно, при мысли о Кирилле сердце сладко дрогнуло, и она машинально коснулась подаренного им кольца (