Я поднялась на лифте на последний этаж и уверенно вошла в кабинет с табличкой «ГЛАВНЫЙ ВРАЧ». В приемной застала собирающую домой Лену – секретаря. Женщине было слегка за пятьдесят, и на ее губах всегда сверкала лучезарная улыбка. Вот у кого каждое утро доброе. Это я вам как профессиональный психиатр высшей категории говорю.
– Мия, – она взмахнула руками и зажала меня в объятиях. – Давно ты сюда не захаживала, милая, – только она одна считала меня милой.
– Работы много, – пробормотала, освобождаясь от цепких рук.
– Чаю? Пока я не ушла? – она тепло на меня посмотрела.
– Да, – кивнула. – И если есть печенье, была бы очень рада.
– Есть тортик, – Лена хитро улыбнулась. – Василию Петровичу тут один пациент занес. Так я припрятала. Сахар у него – сама знаешь. А то он как дорвется, потом откачивать будем. Сладкоежка! – женщина возмущенно взмахнула руками и кивнула на дверь. – Он там, сейчас все сделаю.
– Спасибо, – коротко постучавшись в дверь, зашла внутрь.
Письменный стол был пуст, а в зоне для посетителей и встреч с пациентами на темно-синем кресле сидел невысокий приятный мужчина. Седина тронула его виски, а очки сползли по носу, пока он вникал в очередную историю болезни. Мужчина сидел ко мне спиной, но, как только я пересекла порог, махнул рукой, подзывая меня к себе.
Василию Петровичу Рогову было сорок восемь лет, и кроме должности главврача он являлся моим личным психиатром. Спросите, зачем психиатру другой психиатр? Поверьте, нужен. Тем более – с такой историей за плечами, как моя.
– Привет, Мия. Садись, – он указал на удобный диван напротив него. – Минуту.
– Угу, – плюхнулась на мягкую поверхность, закинув ногу на ногу.
– Все, – он закрыл историю болезни, положив на низкий столик по правую руку от него, и посмотрел на меня. – День, откровенно говоря, хреновый.
– Поддерживаю, – улыбнулась уголками губ.
– Ну-с… С чем пожаловала, красавица? Наш очередной визит на следующей неделе, как я помню.
– Да, все верно. Но, – прикрыла глаза, разрывая зрительный контакт. Он не торопил меня – слишком многое было ему ведомо. – Сны обрели новый окрас, – рука машинально потянулась к шее, извлекая из-под гольфа кулон.
– Ты что-то вспомнила?
– Да. Его дыхание.