И это сразу успокаивает. Расслабляет так, что я повисаю на его руке: он ведь сильный, он удержит, а у меня ноги подгибаются…
Однако – какое-то непонятное сотрясение. Ещё раз. Тот же женский голос, который кричал испуганно, теперь звучит гораздо ближе и с праведным негодованием:
– Пусти её, наркоман!
Кое-как собрав мысли и сфокусировав взгляд, понимаю, что рядом с нами негодует женщина средних лет с увесистой клетчатой сумкой. В ту же секунду сотрясение – то есть удар сумкой по боку Сина – повторяется, мою руку тоже задевает по касательной. Как назло, язык не слушается, и я не могу объяснить даме, что меня вовсе не надо спасать. Тем временем Син вытаскивает иглу из моей шеи и подхватывает меня на руки, быстрым движением убрав с траектории очередного удара сумки.
Рядом нарастает другой голос, на этот раз мужской:
– Господин, что тут происходит? Кто позволил вам спускаться в тоннель? Вы что, не понимаете, насколько это опасно?
Женщина возмущённо комментирует:
– Да ничего он не понимает! Нажрутся химии и лезут под поезд! Идите в свои Особняки и там вот это всё, нечего к нам лезть!
От её визгливого голоса хочется зажать уши – словно вгрызается в голову, и без того давящую болью, – но от слабости руки висят плетями.
В поле зрения появляется обладатель мужского голоса – представительный господин в униформе подземки. Возмущённо смотрит на Сина.
– Господин, пройдёмте. Вам необходимо объяснить свои действия.
Голос Сина над моей головой звучит размеренно и безэмоционально:
– В соответствии с пунктом одиннадцать гражданского закона номер три тысячи семьсот восемь в случае угрозы жизни владельца робот-телохранитель имеет право на исключительные действия, не причиняющие вреда окружающим. Я никому не причинил вреда.
На лице женщины мелькает отвращение, и теперь, когда она переводит взгляд на меня, глаза полны холода и враждебности. Ещё бы, не каждый день увидишь в метро девчонку, которая владеет собственным роботом и отправляет его бегать по тоннелям ради шутки, хулиганства или просто чтобы проверить, как далеко простирается её безнаказанность.
Сотрудник подземки тоже переключает внимание на меня:
– Госпожа, как вы себя чувствуете?
Голова болит чуть меньше, зрение почти нормализовалось. Язык с трудом, но двигается, так что я бормочу:
– Опусти меня.