Ижъм еси убирайся, мол, и дорогу изволь забыть да поминай как звали. Песни не пой кручинные, матушкам не рассказывай – заклюют, родителям не сказывай – забьёт батенька, а потом матушка. Живи, мол, как жила, и помни, что принёс князь русский счастье тебе на одну ноченьку, так тебя и должен впредь любить мужик простой, когда поведёт тебя под венец, да отдашься ему в ночку первую.
– А меня, – сказал, – помни как заветы да псалмы – наизусть и не поминай лихом. "Ху ля же", как говорят французы. Я вас любил, любовь ещё быть может. Но не надо тебе полуграмотной слушать речи мои, иди сей озимые, учи буквицы, да косы чеши. Хороша ты, но не могу я быть с девкой безродной, да и боярыня одна ещё вещицы свои да безделицы не забрала из сундуков княжеских. Нет, горемычная, тебе места, ни в сердце моем, ни в доме. Ступай. Ступай и не взыщи.
– Имя только скажи своё православное. В заграничных церквях свечку пожгу рублевую, да на Кавказе нынче вина за тебя выпью доброго. Меня Сергеем величать, Одоевского рода я, из Рюриковичей.
– Феврония. Феврония Астальцева. Муромская, крестьянка села Ласково в Рязанской земле. По батюшке Петровна, Князь мой родимый.
На том и простились, облобызавшись.
Наслюнявлю перо гусиное из прошлогоднего гуся на Рождество зарезанного, да продолжу рассказ свой повествовательный, слезами сдобренный, грустной думой снабжённый. Макну в чернила привезённые да и продолжу царапать по бересте каракулями, хоть и учили меня в церковно-приходской школе буквицам: "азъям", "ведям", и "глаголи" и "добро" и "есмь".
О том ещё поведаю, что не знала матушка князя русского, что в тереме, в крыле правом, дела грешные под покровом ночи и крыши происходят. Вразумила бы сына взрослого не покушаться на честь девичью да не дурманить разум любовями, да сберегла бы красавицу для мужа ладного, по сословию подходящему. Как уехала молодая баба теперь из ворот княжеских, спохватилась барыня, что за девица, да поздно. Девицы и след простыл – ни здрасьте, ни до свиданья, поминай как звали, не дождаться внуков на Красну Горку. А хотелось бы.
Выехал и князь за ворота княжьи, прокатился на тройке по Московии да и пригласил девок знакомых в палаты околокремлёвские, отужинать, стало быть. Славен князь был слогом да грамотностью своею. Не единожды посылал его царь-батюшка в дипломатические прения да дебаты заграничные ибо остр был на ум да разум, да на язык. Вводил умы заграничных бояр в оцепенение, брал прикупом и был таков.