Глава 4
Он снял трубку телефона внутренней связи с дежурной частью и попросил помощника дежурного поднять к нему в кабинет задержанную. Через пять минут в дверь тихо постучали.
– Войдите, – громко сказал он, продолжая ещё несколько секунд внимательно изучать протокол изъятия.
Дверь открылась и раздался голос постового:
– Разрешите?
Карецкий медленно повернул голову. На пороге кабинета, опустив голову вниз, застыла не высокая, худощавая и хрупкая девушка, в легкой, вполне приличной и не дешёвой чёрной куртке из кожзаменителя, с воротником стоечкой и в светло-голубых джинсах. Из-под расстёгнутой куртки он разглядел нелепый, абсолютно не сочетающийся с верхней одеждой голубой свитер крупной вязки с длинными рукавами, по центру которого был ещё более нелепый рисунок в виде зайчика кремового цвета, сжимавшего в своих лапах ярко-красное сердце. Этот свитер выдавал в ней совсем ещё ребенка, у которого только-только начинал формироваться вкус к выбору правильной одежды, но достичь женственности и изящества ему ещё пока мешали яркие и красочные герои мультфильмов и плюшевые игрушки.
Её обувь заставила его удивиться и слегка приподнять бровь: Полина была обута почему-то в домашние тапочки нежно-розового цвета с обрезанными мысами, из которых высовывались наружу маленькие сжатые пальчики с ярко красным педикюром под цвет сердца в лапках зайчика на свитере.
Она стояла на пороге его кабинета, боясь сделать лишнее неразрешённое движение. При первом же взгляде на неё в памяти Карецкого почему-то всплыл музыкальный клип на песню JOE LE TAXI в исполнении совсем ещё юной Ванессы Паради, но перед ним стояла вовсе не она, а всего лишь подозреваемая по уголовному делу – Белинская Полина Андреевна.
Если бы он несколькими минутами ранее не вычитал из материалов проверки, что стоящему перед ним созданию уже исполнилось восемнадцать лет, он мог бы поспорить с кем угодно и на что угодно, что перед ним стоял совсем ещё ребёнок, которому с трудом можно было дать и пятнадцать. Он вспомнил слова потерпевшей о том, что Полина давно ведёт не совсем правильный образ жизни, злоупотребляет крепкими алкогольными напитками, однако внешне ничто не выдавало в этой с виду доброй и милой девчушке пристрастия к зеленому змею. Её лицо выглядело более, чем безупречно, безгранично свежо и ухоженно. Её светлые густые и шелковистые волосы струились тонкими ручейками до самых плеч и спадали ниже по спине, а левый глаз был слегка прикрыт чёлкой, концы которой были заведены за ухо. Её острые и удивительной красоты тонкие черты лица одновременно говорили Карецкому о том, что перед ним стояло совсем ещё юное создание, но в тоже время весь её облик являл перед ним уже вполне зрелую и знающую себе цену молодую девушку. На её совсем ещё юном личике был лёгкий, практически незаметный, но умело нанесённый макияж, подчеркивающий её юность и весеннюю свежесть, который дополняли большие, лазурно-голубого цвета глаза с поистине небывалой длины ресницами, подаренными ей самой природой. На щеках, рядом с уголками губ можно было разглядеть две едва заметные маленькие ямочки, которые, как показалось Карецкому, могли становиться просто сногсшибательными, если бы это милое дитя улыбалось или смеялось, обнажая два ряда ровных, белоснежных жемчужных зубок.