Октябрь 1916, Петроград, Ново-Михайловский дворец
За окном темнело. На подоконнике кабинета великого князя Николая Михайловича сидел персидский кот Васька и пристально смотрел на Дворцовую набережную. Неспешно цокая, по набережной ехала пролётка и кот следил за ней так настороженно, как будто от этой пролетки зависела его жизнь. Что-то грезилось ему, что-то непонятное простой кошачьей душе. Васька мяукнул, Николай Михайлович успокаивающе погладил его, и тоже бросил взгляд в окно.
Облитый закатом сиял шпиль Петропавловского собора. Тучи клубились вокруг, выстраивая осадные башни, окружая контр- и циркумвалами. Впитывая последние крохи света, шпиль сиял отчаянно, обреченно, сиял, потому что не мог не сиять.
Кот заворчал, спрыгнул на пол, бросив на хозяина удивленно-возмущенный взгляд. Увлекшись закатом, великий князь слегка переусердствовал в ласке. Николай Михайлович усмехнулся. И правда, чего это он? Воображение разыгралось не на шутку. Давно уже в отставке, к военной службе всегда относился с неприязнью, если не с ненавистью, вот откуда столько пафосно-батальных образов?..
– Бимбо, оставь в покое животное, – с улыбкой попросил Александр Михайлович. – Если вдруг забыл, ты не на охоте, это не гусь, это твой любимый кот. Напомню, названный в честь любимого кота нашего деда.
Николай Михайлович поморщился. Сандро в присущем ему стиле, длинный язык, короткий ум. Сколько раз говорить, чтобы не называл его детским прозвищем. Тем более – сегодня. Важный день, важные люди – великие князья. Кирилл Владимирович, Михаил Александрович, Павел Александрович, Николай Николаевич.
Приглашать братьев Кирилла Владимировича – Бориса и Андрея не было смысла – они не игроки, всегда в кильватере старшего. Так же, впрочем, как и его собственных братьев – Георгия и Сергея. По тем же причинам. А вот Сандро был довольно полезным, пусть даже со своей привычкой нести всякий вздор.