Виктор своими кулаками ломает рога монстра, как молот камни. Из-за этого чудище вопит от боли.
Оно пытается убежать, но это не совпадало с планами здоровяка. Воин спрыгивает с монстра и приземляется на землю и после, схватив свой второй меч, который лежал на куче камней, совершает мощный рывок, из-за которого поверхность под ним раскололась. Он, как пуля, проносится под тварью, появляясь прямо под её носом.
Она орёт и корчится, и это было вызвано не появлением воина, а тем, что он сделал, пока тот пролетел под ней. Брюхо монстра было вспорото, и из него лились реки тёмно-фиолетовой крови, а на клинках красовались пятна такого же цвета. Как говорится: охотник сам стал добычей.
Глаза чудища стали вылезать из орбит, крик становился всё сильнее и сильнее, но вскоре начал затихать, и он упал на землю, потеряв все силы. Войн подошёл к голове чудовища и смотрел на его округлевшие гляделки. Чудище, которое буквально минуту назад смотрело на своего оппонента глазами хищника, теперь стало смотреть на него молящим взглядом. Однако в нём не было к монстру сочувствия, только отвращение. Войн, подняв свой меч, пронзает им его голову, обрывая жизнь этого существа.
Сделав это, у парня возникает чувство удовлетворённости, будто ему удалось избавиться от паразита, который всех уже достал.
Постояв так секунд пять, его безжалостность отступает. Он чуть не уронил клинки от шока и не блеванул от этого зрелища. У Виктора начали дрожать руки, а глаза округлились. Смотря на труп, он пытался понять, что только что произошло, пока его не отвлёк знакомый голос.
– Чёрт тебя побери, как ты это сделал? – поражается Барсель, свисая с края дыры, через которую недавно пришёл его спаситель. – Просто это нереально, такое не каждый способен сделать, да ты чёртов мастер меча!
Войн подходит к месту своего падения и смотрит на мужика, который, очевидно, планировал сбежать. Барсель стал неловко смеяться, начав отмазываться, что тот ничего не мог сделать и тому подобное.
Немного поглядев на него, Войн выдыхает и говорит ему, что всё нормально, ведь, хоть ему и было стыдно это признавать, сделал бы то же самое.
Барсель всё равно извиняется и трёт свою больную голову.
– Слушай, ты крут, – говорит ловелас, – но лучше валить отсюда, а то вдруг ещё какая-нибудь зверюга придёт.