Как-то утром нам объявили о собрании всех корпусов на центральной площади, назвав гетто Серым Городом. Серый Город занимал огромную территорию, расположив строения рядами по периметру, а в центре оставалась пустая зона, которая служила площадью. Когда все были собраны, у смотровой башни развернулся большой экран, это была проекция и располагалась она в воздухе, метрах в десяти от земли. На экране вдруг появилось лицо, вернее голова, которая выглядела как голова человека, только без волос и принадлежности к полу.
– Приветствуем вас! – торжественно произнесла голова. – Спасенные, выжившие и сильные. В нашем мире случилась беда – распространение страшной болезни, которая уже забрала сотни тысяч наших родных и близких. Всех, кто выжил в той смертельной волне, мы собрали в таких местах изоляции. Это карантинные зоны, где вам окажут любую помощь. Сейчас мы собираем оставшихся и разрабатываем план действий для новой жизни. Потому что мир уже не будет прежним. За границей наших зон почти все отравлено. Вода, земля, растения и животные. На наших территориях мы заботимся о вас и обезвреживаем зараженные ресурсы. Вы получите все самое лучшее, но пока идет разработка плана будущей жизни. Просим вас оказывать содействие и проявлять терпение. Мы заботимся о вас.
Во время речи странной головы, я осматривал все группы на площади в надежде увидеть Мию и детей, как вдруг действительно заметил их в рядах через группу от нашей. Мое сердце резко сжалось и замерло, выбросив сразу за этим большую порцию крови, отчего в глазах потемнело. Я стал пробираться через людей в сторону своей семьи, за которой безумно скучал. Вот они, совсем близко, рукой подать.
– Мия! – позвал я негромко, продолжая протискиваться сквозь толпу. – Мирослава, Влад!
Люди удивленно шарахались от меня, кто-то недовольно бурчал, кто-то пытался увидеть, к кому я так настойчиво направляюсь. Но в итоге мне удалось добраться до группы Мии, и я увидел глаза дочери.
– Папочка! – закричала Мирослава и, раскрыв глаза, ринулась ко мне.
Я упал на колени и крепко обнял подбежавшую дочь. Прижав ее к себе, ощутил быстро бьющееся детское сердечко и чуть не закричал от отчаяния. Почему мы должны так жить?! Почему должны терпеть разлуку? Это ведь неправильно! Неправильно!
– Папулечка мой, – причитала Мирослава, вцепившись в меня, – я не хочу здесь жить. Забери меня отсюда. Я хочу домой! Давай уедем!