Оба детектива молчали. Тишину нарушали только тихие жалобные всхлипывания и бормотания несчастного. Его горе было искренним, безграничным и абсолютно детским.
– Вам принести воды? – спросил наконец Франсуа мягко, и повернулся к Баселю, кивком головы показывая на дверь. – Принеси стакан воды.
Басель, наблюдавший всю эту сцену с немым изумлением, со свистом втянул воздух и возмущенно уставился на Франсуа. Однако, поняв, что напарник не шутит, с грохотом отодвинул злосчастный стул и направился к выходу.
Молодой человек продолжал тихо всхлипывать в паре метров от Франсуа. «Детский сад какой-то», – подумал Франсуа, рассеянно прислушиваясь к обрывкам фраз.
– Mio dio, abbi pieta… (Здесь и дальше итальянский. – Боже, смилуйся)
Франсуа надавил подушечкой большого пальца на остро заточенный грифель карандаша и, бросив быстрый взгляд на дверь, произнес абсолютно невозможное, не глядя на человека за столом напротив:
– Ti senti male? (Вам плохо?)
Молодой человек вскинул на Франсуа заплаканные глаза. Его нос распух, косметика совершенно размазалась по лицу и теперь он был похож на огромную костлявую панду.
– Parla italiano? (Вы говорите по-итальянски?) – просиял он.
– Solo un po'…(Совсем немного), – поморщился Франсуа и зачем-то добавил: – La nonna era italiana (Бабушка была итальянкой).
Стукнула дверь и Басель появился, неся в медвежьих лапах крохотный пластиковый стаканчик с водой из-под кулера, но молодой человек лишь помотал головой и продолжил утирать слезы кулаками, как шестилетний ребенок. Франсуа хмыкнул и, порывшись в карманах, протянул ему носовой платок. Тот благодарно улыбнулся и вытер слезы, оставляя на белоснежной ткани черные разводы туши. Потом протянул платок обратно, но Франсуа поспешно замотал головой – оставь себе.
Басель наблюдал сцену с открытым ртом. Франсуа подождал, пока молодой человек окончательно успокоится, и продолжил.
– Когда вы пришли в себя? Что вы можете вспомнить о самом убийстве? – спросил он мягко, стараясь не вызвать у подозреваемого новый приступ истерики. Молодой человек надолго задумался и затем сказал тихо:
– Кровь… Я помню кровь. Ксавье лежал на спине и все вокруг было в крови. Я позвал его, но он не отзывался. Мне стало его жалко. Он лежал такой одинокий. Мне захотелось устроить его поудобнее. Я сел рядом и положил его голову к себе на колени, – и без того высокий голос молодого человека дрожал. – Мне было очень страшно. Я сидел там и ждал, когда кто-нибудь придет. А потом стали звонить в дверь. Я понимал, что нужно пойти и открыть, но боялся отпустить Ксавье и оставить его одного. А потом дверь сломали… ну, а дальше вы наверняка знаете.