– Ох, – вздохнула Поэ, немного придя в себя. – А где мы сейчас, вообще?
– Мы в деревне могов.
– Почему я не вижу домов? Или вы в землянках живёте?
– Нет, не в землянках, но подземные помещения, склады и ходы, конечно, есть. А не видишь наших домов, потому что они хорошо замаскированы. Тысячи лет люди хотели поработить нас, чтобы мы служили их гнусным захватническим планам. Поэтому мы скрываемся, и чем меньше нас видно, тем меньше стычек с людьми.
– А что, люди вас ищут?
– Да.
– Почему же я никогда раньше об этом не слышала?
– По той же причине, по которой ты не видишь наши дома. От вас скрывают эту информацию, чтобы не было лишних вопросов, только скрывают уже не моги, а ваши правительства. А дома, вон они, приглядись. Посмотри, куда деваются моги и откуда они появляются.
Поэ присмотрелась изо всех сил. И вдруг разглядела! И поняла конструкцию!
Выглядело это так. Три-четыре рядом стоящих сосны связывали между собой верхушками, так получалась крыша, маскирующая под собой дом. То есть, вы летите, например, над лесом, и видите только верхушки сосен, а они, оказывается, крыша!
Стволы этих сосен, связанных между собой верхушками, по всей высоте представляли собой рёбра жёсткости, как говорят инженеры, домов. Снизу между стволами из отдельных брёвен складывали сруб. А там, где сруб уже не получалось в силу высоты продолжить, делали из сплетённых верёвок и скреплённых веток маленькие уютные помещения. Получался такой многоэтажный дом от самых корней до связанных вместе вершин.
Ещё вглубь земли уходили складские помещения и ходы, которыми соединяли дома, но этого уже не было видно, хоть как ты напрягай зрение. Некоторые срубы были обложены по контуру валунами, принесёнными со скал с другой стороны леса.
Мог Амадей увидел взгляд Поэ, брошенный на валуны, и сказал:
– Это напоминание о том, что и у могов нет единства.
– Ты такой откровенный. Не боишься рассказывать всё, в общем-то, незнакомому человеку?
– Мы же теперь знакомы. И я вижу, что ты хорошая, а значит, тебе можно доверять. И… м-м… потом…
– Что?
– И нр-р-равишься ты мне, – как будто через силу сказал мог Амадей. – Вижу тебя всего несколько часов, а как будто не чужая ты мне. Вот.
– Это, может, потому, что мы вместе трудности пережили? – смущённо и робко предположила Поэ.
Ей было почему-то очень приятно говорить на эту тему, и сердце как-то совсем по-другому волновалось, совсем не так, когда одноклассницы млели от какого-нибудь слащавого красавчика, в котором, по мнению Поэ, не было ничего привлекательного. Красивым, думала Поэ, может быть только тот, кто смело встаёт на защиту других. А вовсе не тот, у кого брови густые, ресницы длинные, губы алые, глаза наглые, ну, и так далее.