Пока не было слышно, чтобы ко мне кто-то спешил, я потратил пол минуты, чтобы отыскать свой монокль и убрать его в карман. Хоть на короткой дистанции он мне не требовался, но оставлять его здесь я точно не хотел. Дальнейшая часть плана, составленного наспех и на коленке, представляла из себя единственный пункт – "устрашение". Я двинулся в проход между домами, туда, где оставил подстреленную фигуру. Мужику повезло, двумя выстрелами я снёс ему пол уха и продырявил плечо из которого сейчас обильно текла кровь, не смотря на тщетные попытки мужика зажать рану. Он лишь катался по земле и сыпал ругательствами, так мне показалось, судя по экспрессивности речи. От боли он зажмурил глаза, а из-за собственных громких криков, даже не заметил то, что я подобрал его брошенный на землю револьвер и прошёл чуть дальше, приближаясь к центральной улице.
Вроде прошло лишь пара минут с начала перестрелки, а я уже ощущал себя выжатым до суха. Ребра болели, дышал я тяжело, руки слегка дрожали, то ли от нагрузки, то ли от нервов. Калечить, вырубать и делать дырки в оставшихся членах банды я уже был не готов, ни морально, ни физически, а потому высунувшись из-за угла, начал стрелять. Я успел заметить, что диспозиция на улице слегка поменялась. Оставшиеся целыми бойцы поначалу пытались оттаскивать раненых, но наблюдая постоянные потери со своей стороны и так и не обнаружив врага, засели у одного из вскрытых ими домов, забаррикадировавшись скамейками.
Револьверы в руках были непривычно тяжелы, а первые два выстрела чуть ли не вывернули мне запястья. Вспышки на концах стволов, оглушительный грохот и запах пороха, вкупе с облачками дыма с конца стволов, срываемых лёгкими порывами ветра, произвели впечатление сначала на меня, а затем и на противоборствующую сторону. Огонь я не прекратил, пока не высадил все имеющиеся в барабанах пули. И хоть вёл я его специально не прицельно, метя выше их возможных голов, пули вгрызались в дерево, вышибая щепки, летящие во все стороны, а ещё поднимая пыль. К моменту, как пороховой дым начал рассеиваться, я увидел лишь четырёх всадников, галопом мчавшихся на своих крысолошадях прочь из города. Туда откуда они и появились.
На мгновение установилась такая непривычная и даже звенящая тишина. А затем начали распахиваться двери и окна, а до этого сидевшие в своих домах жителях повалили на улицу. Судя по всему, они наблюдали за происходящим, те, кто посмелее, через щели в ставнях первого этажа, а те, что посмышлёнее, через окна второго. Я успел бросить револьверы и заковылять обратно на задние дворы ещё до того, как меня заметили.