Все произошло как и планировал Стрижак. Рядовых они уложили сразу. Офицер хоть и успел достать оружие, был в таком шоке от случившегося, что израсходовал всю обойму впустую. Осмотревшись, Стрижак с помощью Алексея начал допрос.
– Давай, лейтенант, спроси у него, кто, что, откуда.
Это был его первый опыт встречи с живым врагом. Глядя на сидящего на земле человека, он понял, что на всю жизнь запомнит эти полные страха, высокомерия и ненависти глаза. Сначала с трудом, а потом все быстрей подбирая слова, Алексей задавал новые и новые вопросы, и постепенно им стало понятно реальное положение дел на ближайшем участке фронта.
– А с ним, что делать будем, товарищ капитан? – спросил он, когда все вопросы уже были заданы. – Известно что. Жаль к нашим переправить нельзя, много чего еще фриц рассказал бы. Скажи ему, чтобы разделся, форма у него уж больно хороша, пригодится, думаю, скоро. А этих в кусты. Оружие в машину. Кстати тоже переоденься и жди меня наверху. Машину водить умеешь? Вот и замечательно. Теперь ты мой шофер.
Одинокий звук выстрела всполошил стаю ворон усевшуюся на огромной березе. Громко крича, они перелетели на соседнее дерево, но недолго посидев, улетели в сторону желтеющего вдали поля. Окинув взглядом окрестности, Алексей заметил взметнувшуюся вдалеке пыль. – Едет кто-то, товарищ капитан. Вроде подвода.
– Да вижу я. Отступать нам некуда, лейтенант, теперь только вперед. Жаль немецкий плохо знаю, ну да ладно, как-нибудь справимся.
– Товарищ капитан, а вам форма то подошла. Ну, прямо как на вас шили. Вас как звать то теперь?
– Генрих Кляйс я. Из Баварского города Аугсбург. А что, очень даже привлекательно для немцев звучит. С возрастом вот только проблема. По документам то фрицу сорок шесть, а мне тридцати нет. Да и внешне ничего общего. Ну, будем надеяться пронесет. Только как изъясняться то будем? Тебе придется, я ведь только Гитлер капут знаю. Да и ты тоже не очень то по немецки говоришь.
– Так у солдата этого фамилия польская, товарищ капитан, посмотрев документы, ответил Алексей. Если я поляк, то и по немецки с акцентом говорю. Спросят, скажу, мать немка была, а отец поляк.
– Вот и ладненько. Поляк так поляк. Главное чтобы они в лицо этого Генриха не знали. А там уж как повезет.
– А давайте вам горло перевяжем, товарищ капитан. Пусть думают, что ранение, ну, небольшое, но разговаривать нельзя.