– А город далеко? – Настасья скинула всю мокрую одежду и с блаженством вдохнула теплый, пахнущий деревом и свежим хлебом воздух.
– Дак, километров восемьдесят. Проходьте в дом, проходьте.
Настасья с Толей вошли в небольшую гостиную, полы которой устилали домотканые пестрые половики и огляделись. Окна завешаны старомодным хлопчатобумажным тюлем, пара потрепанных диванов с наброшенными на них одинаковыми темно-зелеными плюшевыми покрывалами, солидный круглый стол, покрытый красивой вышитой скатертью, икона в углу под потолком, пара легких венских стульев, грубый табурет и уютное кресло-качалка, с сидящим в нем большим, холеным рыжим котом. А, самое главное, русская печь. На ней стояла пара кастрюлек и чуть закоптившийся чайник.
Настасья поневоле устремилась к печи и коснулась ее руками. Тепло. Жизнь. Спасение.
– Вот, горемычные, – охала старушка. – Сейчас, сейчас. Меня бабой Тоней кличут. У нас по-простому. Не стесняйтесь.
Не успели Настасья с Толей оглянуться, как в руках у них оказалась сухая одежда и подшитые войлоком толстые, вязаные носки. А еще через некоторое время они уже сидели за накрытым столом. Борщ, крупные с ладонь котлеты, миска квашеной капусты, красивые ароматные куски свежеиспеченного хлеба, граненные старомодные стопочки под водку и запотевший бутыль с самогонкой.
Настасья ловила себя на том, что сидит с совершенно счастливой улыбкой. Как мало надо в жизни!
– А я утром знала – жди гостей. Мне ночью пара голубей приснилась. Вот и давай наготавливать. Голуби завсегда к визиту снятся. Примета верная.