– Я как ты, – дёрнул плечом Штопор.
Солоухин расплылся в лукавой улыбке.
– Мог бы не спрашивать.
Снежана только кивнула в ответ на взгляд мужа. Спросила:
– А где Миша?
– Спит, – ответил Шалва. – Я звонил ему перед выходом.
– Спит? – удивилась женщина. – Неужели не выспался за пять суток?
– «Птичка певчая не знает ни заботы, ни труда», – дурашливо спел Шалва. Подумав, добавил: – Вот такой у нас бардак.
Солоухин фыркнул.
– Доедаем – и полчаса на сборы, – сказал Тарас, включая руфон и ожидая ответа.
Лейтенант Миша Ларин по кличке Кот ответил через три писка:
– Командир? – Голос у друга и соратника был хриплый, он действительно спал.
– Через полчаса ждём на вокзале в полном сборе.
– Понял, – ответил Михаил, не задавая вопросов.
– Получается, мы бросаем здешних? – простодушно осведомился Шалва. – Уедем, а майор Тихий по-тихому спустит конфликт на тормозах.
– Я поговорю с Олегом, – сказала Снежана. – Объясню ситуацию. Он свяжется с ребятами РОКа, а Корпус такие дела не бросает, доведёт до финала. Тарас, мне нужно собрать сумку, не оставлять же привезённое на квартире.
– Да, в такой одёжке на берег Азова лучше не ехать, – заметил Шалва, хмельными глазами глянув на летний наряд женщины, подчёркивающий достоинства тела.
– Едем! – встал Тарас.
Через сорок пять минут все пятеро собрались на привокзальной площади, сели в ожидавший их зелёный военный внедорожник «Стрела» и выехали из города.
Россия-41. Луганск
18 июля, вечер
Российские войска вплотную подошли к Николаеву, и оптимизировать линию фронта за счёт сдачи Крымского полуострова стало нецелесообразно. Надо было рассчитать другой вариант действий на левом фланге фронта, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Поразмышляв над проблемой в течение ночи восемнадцатого июля, «Маршалесса» зависла, так как накопилось много противоречивых данных, мешающих провести оптимизацию игры (каковой для ИИ Минобороны являлась СВО) в нужном масштабе и в нужное время.
Кличка «Старуха», какую дали «Маршалессе» операторы компьютерной системы фронта, а потом подхватили все военные люди, нисколько её не раздражала. Будучи мощным инструментом для управления войсками, она не обладала эмоциональной сферой. Единственным способом проявления её настроений был тот или иной приказ исполнителям – от операторов до генералов, – вызывающий внутреннее удовлетворение. В остальном её поведение определить можно было одним словом – равнодушие.