Когда человечество катится в пропасть, когда цивилизация и все, что есть живого на Земле, стоит на краю бездны в терпеливом ожидании мирового ядерного Армагеддона, в результате которого будет уничтожено все живое (а может, и сама планета Земля), нет необходимости размышлять о каких-либо вопросах, потому что на них некому будет отвечать. Конец мировой истории человека не за горами. Терроризм уже стал государственным явлением. Сегодня не босоногий моджахед, подрывающий себя на рыночной площади, символизирует мировой терроризм. Ему на смену пришли государственные режимы, которые для подготовки террористических актов используют искусственный интеллект, космические спутники, громадные бюджеты и колоссальный научный потенциал. Прогресс человечества обратился в яд для него.
Философия (и не только она) не задается – и не задавалась никогда, как указывает Брассье относительно проблемы вымирания, – вопросами типа: что такое внезапное уничтожение человечества или как выглядит смерть всего живого, после которой (что важно) ничто не воскреснет вновь и не останется ни единого наблюдателя. Почему человечество [благодаря самому себе] идет к своей погибели? Почему оно само производит именно такие средства, которыми себя и уничтожает? Если завтра человечество погибнет, то, собственно, о чем сегодня размышлять? Это не вопрос, это субсистенциальный упрек, который внешние пустоши бытия шлют человечеству. По факту – все живое уничтожено, ничего нет, свет выключен, и включить его некому.
Теологам с их теологическим эсхатологическим оптимизмом в так поставленном вопрошании делать нечего. Рай, загробная жизнь, ад и прочие трансцендентные объекты решительно отличаются от абсолютно автономных объектов, о которых я говорил выше, именно тем фактом, что относительно автономный объект (ОАО) «Загробная жизнь» предполагает продолжение животворящего спектакля после того, как занавес опущен. То есть в загробной жизни жизнь продолжается, там есть кому включить свет. Но, спрашивает субсистенциалист, если бог есть, то какой смысл этот бог вложил в ААО «Внезапное уничтожение всего живого»? Со смертной живой единицей все понятно, вариантов осмысления цепи рождений и смертей предостаточно, экзистенциальных смыслов здесь легион. Однако нет ни единого ответа на вопрос, какой смысл в уничтожении всего живого, которое при этом не погибает, а воскресает в другом мире? Неужели творение от единицы выращивало людей до миллиардов, чтоб в один прекрасный момент прихлопнуть их всех галактической мухобойкой?