В ней все чаще раздавались хорохорящиеся крики, а Эльнар ан Гаст, наш лучший охотник, громко призывал освободить ему столб, чтобы он «показал этому бродяге настоящую сноровку». Именно благодаря весёлым выкрикам Эльнара я и отвлекся на пару минут от наблюдения, а когда опомнился, то не сразу нашёл взглядом своих подопечных.
Они поднялись на примыкающую к ярмарке платформу и, рассекая телами собирающихся на ярмарку людей, пошли в деревню. Моё сердце заколотилось как безумное, и я посмотрел вокруг, надеясь, что увижу либо Сканди, либо Глонгу. Конечно, ни старосты, ни шамана на ярмарке не было…
Сейчас мне неясно, чем бы они смогли тогда помочь. Какие слова нужно было бы найти, чтобы не прослыть дураком. Но нет смысла так дотошно ворошить прошлое. Что сделано, то сделано. Я решился идти за гостями один. Протиснувшись сквозь толпу зевак, подбадривающих циркача на шесте, я ненадолго потерял незнакомцев из виду, но затем, забравшись наверх, увидел, как они свернули направо, на расчищенную дорожку, ведущую через мостики в сторону моего дома.
И дома Одноглазого.
Я ускорился, но так, чтобы не привлекать к себе внимания. Благодарение Тёмному Богу, островок, примыкающий к ярмарке, и жилище старого моряка соединялись по меньшей мере через шесть платформ, и мне не составляло труда преследовать странных гостей незамеченным, смешиваясь с зеваками, а то и просто прячась за углами.
Несмотря на холод, спина покрылась липким потом, а дыхание рвалось из груди с таким сипом, будто за плечами осталось уже лиг десять, не меньше. Меня окатывали волны веселья и приятного ожидания, исходящие от людей на ярмарке, я же испытывал непонятный страх. Окружающий мир грозил измениться. Эти странные гости несли в себе что-то новое, что-то непривычное. Игра, которой я себя завёл, вдруг перестала казаться забавной.
Я чувствовал зло. Настоящее, чистое зло. «Мёртвый» бородач занимал все мои мысли. Лавируя между прохожими, которых становилось все меньше, я уверенно сокращал дистанцию. Вскоре между мной и странными людьми остался лишь один мостик, старый полуразвалившийся сарай отца за ним и собственно убежище Одноглазого. Когда незнакомцы уверенно поднялись на крыльцо (двое мужчин-близнецов и рыжая красавица остались сторожить внизу), я, пригнувшись, стараясь ставить ноги поближе к заснеженному краю, чтобы не поскользнуться, перебежал на соседнюю платформу и нырнул вправо, прячась за сараем.