Поскольку для построения коммунизма надо было много знать – я старался хорошо учиться в школе. Мне казалось в моей школьной жизни, что главное – быть отличником.
Я был нацелен на учебу и с удовольствием старался быть во всем лучшим (я тогда не мог понять в силу возраста и воспитания, что культивирую в себе тщеславие и гордыню).
В начальных классах, до 4-го примерно, ко мне относились нормально, но, взрослея, школьники впитывали изрядную долю цинизма и недоверия к идеологическим догматам. Поэтому они стали меня воспринимать с насмешками, а потом и откровенно издевательски. Я был белой вороной, изгоем школьного общества. Я не знал, что мне делать, и продолжал терпеть издевательства, хотя учился по-прежнему хорошо, понимая, что только в этом мое спасение.
Однако у меня не складывались отношения с физикой и физичкой. Я понимал, что физика – важная наука и она может мне пригодиться при построении коммунизма. Я старался. Но ничего не получалось. Зато я любил гуманитарные предметы – историю, обществоведение, литературу. Помню, преподаватель по истории, а по совместительству и директор школы, убежденный коммунист, с восторгом нам рассказывал о Кромвеле – персонаже английской истории. Еще помню, он спросил, что такое «патриархальный». Я поднял руку и сказал – это связанный с главенством отца… Он же сказал – чепуха, это значит – отсталый. Теперь я понимаю, что нам навязывалась совдеповская установка по оценке прошлого. Оказывается, я тогда был прав…
Да, забыл сказать, у меня был и младший брат.
Но с ним мы не дружили, он мне казался уж слишком обычным и неинтересным, хотя, как помню, когда родители сказали мне, что у меня будет братик, я сильно обрадовался, думая, что он сразу будет таким же большим, как и я, и мне будет с кем дружить…
В 4-м классе у меня появился новый друг, снова Юрка, ну как друг, он, наоборот, стал натравливать одноклассников на меня, видя мою «беловоронность», и это ему удалось, благо почва была подготовлена. Но он жил по соседству, и мне не с кем было еще дружить в нашем небольшом поселке, и я терпел. Как-то, помню, мы с ним пошли погулять на кладбище, было нам лет по 10. А он вдруг серьезно так и говорит: «А ведь мы тоже умрем». Я не нашел тогда, что ему ответить. А про себя подумал – ничего, до смерти еще далеко, успею что-нибудь придумать. Так я и рос с утопической кашей в голове. Еще Юрка как-то сказал (его отец был военный), что, когда проводятся военные учения, специально планируют количество смертей среди солдат.