И тут я понимаю, что меня смущает ее заминка. Она плачет там, что ли?
– Я не вру тебе, – голос дрожит, а мы с Рэмом переглядываемся.
Что она собралась сказать ему? Вообще с ума сошла, что ли? Ох, девочка, нарываешься. Не то чтобы мне страшно было. Возню не хочу устраивать. Муж твой – самый настоящий трус, с ним даже напрягаться не придется. От ужаса сам с радаров исчезнет.
– Клиника не возвращала деньги никому из нас, потому что…
– Потому что ты редкостный козел, а деньги не увидите. Пусть твоя любовница поумерит аппетиты. Считай, это отступные за сломанную жизнь, – ехидно отвечает подруга, и, явно сбросив вызов, начинает отчитывать Алёну. – Так, ты с ума сошла? – Зачем ты сбросила вызов? Ты понимаешь, что это был мой единственный шанс сказать, что мы станем родителями? Он мог бы вернуться в семью, – а вот и слезы пошли.
У меня все внутри затапливает черной злобой, хочется придушить эту безмозглую курицу. В семью! Нет у вас семьи. Есть он, его рога и ты с моим ребенком в животе! Стакан в руке рассыпается, раня руку, но мне сейчас плевать. Эта пустоголовая блондинка в душу плюнула своим упрямством.
– Так, я это выключу от греха, – Рэм выключает программу, но поздно.
Я услышал достаточно, чтобы переиграть все сценарии в своей голове, и выбрать единственный, достойный этой горе-беременной.
– А ведь я хотел по-другому, – стряхиваю с руки остатки жидкости и осколки стекла, рычу не хуже хищника.
– Рад? Не пори горячку. Лучше подумай, как быть с Зариной, – не вовремя он напоминает о ней, очень, потому что я совершенно о ней забыл, как о ненужном винтике в механизме.
– Для нее ничего не меняется. Хочет быть рядом, будет молчать и примет любое мое решение. Иначе, – и посылаю другу весьма однозначный взгляд, на который он реагирует неодобрением.
Плевать. Я взрослый мужчина, способный принимать решения и нести ответ за каждое из них.
– Пойду я, пока не договорились. Мой совет, подумай еще раз. Она в шоке, сделай скидку на это. Ты же умный мужик. До встречи.
Отставив бокал на столик и похлопав меня по плечу, выходит из кабинета, сталкиваясь в дверях с той, что почему-то сейчас раздражает.
– Ой, – фирменное удивление, пропитанное фальшью, сложно перепутать. – Рэм, уже уходишь?
Друг даже не отвечает ей, чем заслуживает привычную ухмылку в свой адрес, и уходит, пока женщина, цокая каблуками, подходит ко мне, обвивая шею руками со спины, и, целуя в шею, ладошками продолжает двигаться к уровню кожаного ремня.