– Благодарю вас, господин, – официант зарделся ещё сильней, – Чем ещё могу быть полезен?
– Больше ничем. Спасибо, любезный! Герр Пихлер обо всём проинформирован.
Официант понимающе кивнул и с достоинством удалился.
– Держи! – Нисрок протянул один карандаш Вестнику.
– Это ещё зачем? – скривился тот.
– Это, друг мой, – Нисрок достал из подставки бумажную салфетку и, положил перед собой на столе, – для нотации15. Ходы чтобы записывать, – уточнил он, заметив, как вопросительно выгнулась бровь Вестника. – Впрочем, можешь полагаться на свою память. Дело твоё.
Вестник, нахмурившись, неторопливо повторил манипуляции с салфеткой.
– Ну что же, – едва слышно прошептал Нисрок, – Похоже, все на своих местах. Начнём?
Вестник молча кивнул.
Фрей, слегка поразмыслив, двигает пешку на два поля вперёд. Ход не относится к разряду экстраординарных и Адольф без раздумий отвечает зеркально – чёрная и белая пешки теперь стоят, что называется «лоб в лоб».
Пирри, затушил в пепельнице сигарный окурок, неторопливо вынул из кармана жилетки часы на длинной серебряной цепочке и, взглянув мельком на циферблат, убрал их обратно. Заказчик, мягко говоря, запаздывал. Раньше всё было бы с точностью до наоборот: ждал бы он, но то было раньше, теперь же…, теперь времена тяжелые, и за каждого клиента приходилось буквально сражаться. Контракт доставалась тому, кто был более сговорчивым и предлагал более выгодные условия.
Так что, затянувшееся ожидание вне всяких сомнений могло считаться меньшим из зол, а потому, никто из четырёх членов конструкторского совета «Харланд энд Вулф» не роптал (ну, или попросту не показывал вида).
«Ну, опаздывает, так опаздывает – что ж поделать, с кем не бывает? Особенно если учесть, что заказчиком была сама «WSL»17! Главное – заполучить контракт. Во что бы то ни стало… Любой ценой… Какие там ещё есть выражения?»
Потому что, если его не случится, то в скором времени придётся пополнить ряды банкротов (коих только с начала года насчитывалось уже больше двадцати), а этого, конечно, совсем не хотелось.
Дверь без стука распахнулась и в комнату вошёл немолодой, лет сорока пяти, среднего роста мужчина, в коричневом твидовом костюме, обладатель смеющихся чёрных глаз и шикарных усов, со слегка подвитыми кверху кончиками, отчего на лице, будто прилепленная, всегда блуждала улыбка.