Нотация к Армагеддону - страница 4

Шрифт

Интервал

– Кстати, о сюжете, – всё с той же настороженностью на лице обронил Роберсон, – можно мне на него взглянуть?

– Конечно! – воскликнул Роксин, – Вот, держите! – он достал из-за пазухи сложенный вдвое листок бумаги и протянул его Роберсону.

Тот с осторожностью развернул его и бегло пробежался по тексту глазами.

– Это всё?

Роксин кивнул.

– Сколько времени у меня есть?

– Спешка нам ни к чему, – задумчиво проговорил Роксин, – но и затягивать особенно не стоит. Не знаю… Года хватит? – с надеждой спросил он.

– Более чем, – кивнул Роберсон.

– Ну, значит договорились? – обрадовался Роксин, протягивая руку.

– Письменного договора не будет? – Недоверчиво нахмурился Роберсон.

– Зачем? – Искренне удивился Роксин. – Уверен, наших слов будет вполне достаточно… Так по рукам?

– По рукам, – кивнул Роберсон, подкрепляя своё согласие крепким рукопожатием.

Полено, положенное в топку камина ещё в начале разговора, наконец, вспыхнуло.

Глава 1

Вызов

Пожалуй, каждому из нас приходилось в своей жизни хоть единожды оказываться, что называется «не в своей тарелке».

Иногда, когда речь идёт о подавляющем численном перевесе (не в свою пользу, конечно) – это различие в интересах, мнениях и мировоззрениях, иногда – это нахождение на разных ступенях социальной лестницы, иногда, на общем фоне, нелепо выглядит твоя одежда, а иногда, когда речь о делах амурных – ты попросту «третий лишний».

Много их, этих «иногда», но как бы то ни было, все их объединяет одно обстоятельство: обычно, человек, оказавшийся в такой неприятной ситуации, чувствует себя неловко и спешит (некоторые умудряются делать это даже с достоинством) максимально быстро покинуть место где он, что называется, «out of place»4.

Только, похоже, всё это никак не относилось к человеку, появившемуся в это пасмурное утро на набережной верфи «Харланд энд Вулф»5. Мало того, что он был чрезвычайно долговяз и сверх всякой меры тощ (что уже само по себе выделяло его из толпы), так ещё и одет он был, мягко говоря, не в общем стиле: черный, дорогого сукна, сюртук, педантично застёгнутый снизу доверху на все свои многочисленные пуговицы, и такие же черные брюки.

Его сияющие лаком ботинки (как, впрочем, и безупречность костюма в целом), вызывали искреннее недоумение, прежде всего, конечно, по причине абсолютной невозможности оставаться не заляпанными грязной жижей, что имела место быть под ногами (местами, её уровень доходил до щиколоток!) и разбрызгиваемой во все стороны множеством повозок и разнорабочих, хаотично снующих по своим делам.

Следующая страница