– Научили нас жить? Теперь помогите материально, – вместо благодарности смущала парней своими репликами Сонька. В ответ мальчишки тащили нам в помощь различные мелкие приспособления в виде проволочных крючков для ведер или деревяшек, выпиленных в виде противоугонных брусков.
Суета, смех и наставления в рабочем муравейнике заставляли ощущать тебя частью чего–то большого и мощного, вселяли уверенность, что нет невыполнимых задач и с любой работой можно справиться.
Половина времени обеденного перерыва прошла в очереди в столовой, проглотив довольно сносный, по местным меркам, обед, мы минут пятнадцать пребывали в сытом беспамятстве. Василий скомандовал подъем, и вот мы вновь шагаем на объект.
До конца рабочего дня наша бригада извела весь куб бетона в тщетных попытках заставить вредный раствор остаться в щелях на потолке. Но едва ты наклонялся, чтобы зачерпнуть новую порцию раствора, как предыдущая вываливалась и шлёпала тебя по затылку, что ещё хуже, норовила высыпаться за шиворот.
Не смотря на непривычное время препровождение, цементную пыль и наличие засохшего бетонного раствора от ушей до пяток, мы уставшие, но довольные возвращались домой, мечтая о душе, вкусном ужине и вечернем отдыхе.
Дойдя до улицы Бендера, встретили Василия в компании двух мужчин, одетых в цивильное, и молодой женщины, на плечах которой была накинута куртка ССО «Комсомолец». Расстроенный вид командира ясно дал понять, что плохи дела в нашем королевстве. Через минуту мужчины попрощались, обменявшись рукопожатием с Василием, и вместе с гостьей, исчезли с нашей улицы.
Василий подошел к нам, словно деревянный солдат с застывшей на лице миной непоправимого горя.
– Вась, что случилось? – Алька взяла командира за локоть, – расскажи нам, а то не знаем, что и думать.
– Девчата, вам придется переехать, – глядя на носы своих сапог скорбным голосом произнес Василий, – требуется сегодня освободить вагончик.
– Боже! – с облегчением вздохнула Жека, – я уж решила, что наши космонавты погибли при выполнении полета.
Первая волна беспокойства схлынула, ничего страшного не произошло, но тут же начались вопли отчаяния, о том, почему именно нам надо переезжать и покидать столь полюбившееся гнёздышко.
Василий, как мог утешал наш «курятник», зная, как мы радовались так удачно обретенному дому. Я заметила, что в голосе командира нотки отчаяния не убавлялись, а напротив усиливались. Почувствовав неладное, попросила командира не скрывать от нас всю правду. Тогда и стало понятно, что главный сюрприз ожидал впереди.