– Заявление. Я увольняюсь, – ответила я.
Никита пробежал глазами по написанному.
– Я сам хотел тебе предложить этот вариант, – он улыбнулся. – Я отнесу его Власову.
– Не нужно делать вид, что у нас все хорошо, Ник, – сказала я, сглатывая собравшуюся во рту горечь.
– Софья с сегодняшнего дня не работает больше в нашей компании, – он холодным тоном произнес имя любовницы.
– А при чем здесь это?
Я завидовала выдержке мужа.
Он выглядел отлично. И дело было не в дорогой красивой одежде. Со стороны я бы никогда в жизни не сказала, что его жизнь изменилась. Тот же взгляд, та же интонация, только в ней появилось больше уверенной настойчивости, словно я болею и меня уговаривают выпить очередную кружку теплого чая, который стоит уже в горле.
– Нам всем было бы некомфортно в одном офисе.
– Ты изменил мне! – выплюнула я. – Это разговор не о комфорте, а о чувствах, верности, уважении. Ничего этого нет. В этом виновата не Софья…
– А ты, – спокойно закончил за мной фразу.
– Я? – произнесла я на выдохе, не веря в услышанное.
– Да. Ты, Наташ. Меня предупреждали, что женщины, стараясь забеременеть, становятся немного одержимыми. Но я не думал, что этого немного будет катастрофически много. Охрененно много, – он раскинул руки, очерчивая в воздухе круг и пугая меня. – Я откровенно заебался таскаться по врачам. Ну бывают же пары, которые живут без детей. И живут счастливо. Ради друг друга. Когда в твоей голове какая-то шестеренка перестала нормально работать? Я не уловил этот момент, Нат, – он взял мое лицо руками, приблизился. – Последние полгода по факту у меня не было жены. Ты была сосредоточена на всем, кроме меня. Я, блядь, ненавижу этот календарик, что лежит на прикроватной тумбе, где ты отмечала день секса, день без секса…
– Так ты тоже хотел ребенка, – произнесла я ошарашенно. – Ты мне говорил об этом.
– Да. Но не ценой нормальной жизни. Ты же свихнулась, – он продолжал держать лицо ладонями. – Ты подыхаешь от побочек гормонов, но упорно продолжаешь их пить. Это явные проблемы вот тут, – он пальцем уперся мне в лоб. – Я хочу тебя прежнюю. Легкую. Веселую. А не свихнувшуюся овуляшку.
– Свихнувшуюся овуляшку, – повторила я за Никитой самое грубое, что можно было сказать женщине, желающей зачать ребенка.
Я знала, что означало это выражение, знала, к кому оно применялось, и никогда не думала, что услышу его от любимого человека.