Тут в дело вступаю я, потому что не все так просто с гостями из будущего. Я вздыхаю:
– Эй, подождите-ка! Так дело не годится! Я вас не могу пропустить по одному паспорту!
– Это почему? – краснеет уже от злости Юлиноса. – Я хочу посмотреть на ваш мир, когда вы еще так примитивны и глупы! Когда у вас радиоволны и обычное пещерное телевидение! Я интересуюсь прошлым! Хочу посмотреть, что носили женщины вашей эпохи…
– Женскую одежду я не буду носить! – прерывает ее Бурмагир.
Юлиноса пищит:
– Так и не носи!
– У нас с тобой одно тело! – возмущается мужская голова.
Я прерываю их скандал:
– Две головы – две личности! Мы не рассматриваем вас в одном теле. Так что мне нужны два паспорта. Или пройдет лишь один, то есть господин Бурмагир. А вы, мадам, – я тут обращаюсь к Юлиносе, – останетесь в камере ожидания до возвращения вашего… э-э-э… сожителя.
– Но мы не можем разделиться, – озадаченно говорит Бурмагир. – То есть можем в какой-то мере, но без соответствущего оборудования, которое есть в тридцать пятом веке, это сделать невозможно.
Я развожу рукками. Юлиноса начинает рыдать, Бурмагир нервно кусает губы. Он с надеждой спрашивает:
– Но… есть какие-то исключения? Ведь всякое бывает. Нам этот полет итак обошелся недешево. Знаете, как трудно из будущего в ваше настоящее прилететь? А тут возвращаться… И Юлиноса потом мне все мозги сожрет…
Конечно, как мужчина я понимаю его и поэтому пытаюсь ему помочь.
– Да, исключение есть, – киваю я. – Вы должны оформить документ, что ваша… сожительница – это домашний питомец.
– Кто? – Юлиноса широко открываеит глаза.
Бурмагир в недоумении смотрит на меня.
– У нас разрешено без паспорта провозить одно домашнее животное. Вы можете подписать документ, что Юлиноса, типа, ваша собачка…
– Я – собачка? То есть сука? – вопит от возмущения женская голова. – Да что вы себе позволяете?
– Ну, кошка, – предлагаю я другой тип домашнего животного. – Или вообще никак не перейдете границу!
Бурмагир оборачивается к Юлиносе и говорит:
– Соглашайся! Пока пограничник добрый. А то он может депортировать нас обратно!
– Да, могу, – улыбаюсь я.
– Но меня потом засмеют, – плачет женская голова. – Все подружки будут издеваться, что я была кошкой!
– Я никому не скажу! – обещает мужская.
И я поддакиваю:
– И я не скажу. Даже отметку ему, – я тут киваю на Бурмагира, – не поставлю, что он провозил кошку.