Мех опыленный перламутром,
Чтоб он до наступленья утра
Свой блеск прекрасный осыпал,
Пылинок крохотных крахмал
Посеребрив паркетный зал,
Пыльцою золоченой пудры
В пол лакированный упал.
Пленительный, запретный плод,
Так трепетен и сладок он,
Слетает с губ чуть слышный стон
Глубоких сердца нот,
В тот миг, когда душа поет,
И сердце вырвалось в полет,
Летит на пике высших нот,
Взяв самый звонкий обертон,
Настраиваясь в камертон
С избранником своим.
Ах, этот вырвавшийся стон,
Умаслил губы, как лосьон в мороз,
Эмульсия из почек роз
Стоявших на меду,
И шепот, словно ты в бреду,
Летишь куда то в пустоту,
Мгновения сложив в версту,
И сквозь запретную черту,
Вдруг попадаешь в счастье.
Еще немного красоты,
Сиянья от мерцанья страз,
Словно весь лес пришел в экстаз,
Весь ожил, в танце замелькал,
Чепрак набойкой многослойной
Застучал считая такт.
Движенья рук, движенья ног…,
Какой итог!?
Каблук, носок, пролог…,
Чуть слышный диалог
Наполнил сладкие мгновенья
Телесного прикосновенья,
Влил в кавалеров вдохновенье.
Колышет дымку органзы безумье чар.
Зал завертелся,
Жизни круг вращал гончар.
Стремителен разгон у колеса,
Мелькает новой жизни полоса.
Из белой глины на кругу,
Запорошившись на лугу,
Кружился бал,
И вальсом встретившихся пар
В три четверти – бежал.
Мелькали рюшей кружева,
Лодыжки и розетки страз,
И обороты вальса пар за разом раз,
Словно звезда в груди у каждого зажглась.
За шагом шаг, за тактом такт,
Бежало и пяло в руках Зимы,
Что ткет убранство,
Своим провиденьем
Меняет времени пространство,
И дымчатою кисеёй
Качает звезды под луной.
Немного женственности, граций,
Чуть чуть причуды вариаций,
Миг смены чудных декораций,
И вот картина в новом жанре,
Волнительный аккорд настал!
Софиты фонарей включили
Свои сатиновые мини,
И к их ногам в чулках гипюра,
Со швом вдоль всей длины ноги,
Влюбленный кавалер припал,
Согнув в колене сапоги.
Горячим, страстным поцелуем
И услаждал и утешал,
Слова любви шептал, вздыхал….
Губами щупая коленки,
Гулял, как ветер по воланам,
Колыша праздничный крахмал
Поддетых снизу кринолинов
И пышных дамских панталон,
В оборках кордов кружевных,
Тонул, себя теряя он.
Звучали и стихи, и проза,
Мелькали пафосные позы,
Ах, как ему была сладка,
Ладонь, что нежно отвергала,
Сама же, вопреки себя,
Его щекою прижимала к себе, любя.
– Непредсказуемая дама! —
Воскликнул он прильнув к руке,