Рабочий порылся в одном из ящиков. Достал оттуда желтую банку от сапожного крема с почти стертой надписью «Гуталин». Аккуратно откручивая винтики, стал складывать их в баночку – чтобы не потерять. Парень открыл крышку двигателя и осторожно заглянул внутрь. Грязь, состоящая из черной металлической пыли и загустевшей смазки, превратилась в густую клейкую массу. Это сделало вращение шестеренок редуктора совершенно невозможным. Сзади раздались шаги. Миша обернулся. Михаил Иванович, долго с кем-то говоривший по местной линии, быстрым шагом вышел из кабинета и подошел к парню.
– Миша, ну ты чего? Тут вонять собрался? Иди! Иди давай! В мастерскую!
– А я думал, что там, где курят – нельзя бензином мыть.
Женщины работали учетчицами, вели документацию по приборам.
– Да, конечно-конечно. Не подумал, Михаил Иванович!
– Ты там только не задохнись! Там диафрагму с газораспределительного пункта вчера притащили. Как будто своих «киповцев» на ТЭЦ нет, ей-богу! Принцессы, черт бы их побрал! Смешно! Одно радует, хоть «чистая». Ну как, «одорантом» пахнет так, что никто там теперь курить не желает. Под словом «чистая» он имел в виду радиоактивность.
Миша взял баночку с бензином, железный чемоданчик с инструментом, мотор и баночку с болтиками. Кисточку и банку сунул в карман робы. Не спеша отправился в мастерскую.
Пихнув ногой дверь, обитую дерматином, прошел по коридору несколько шагов. Свернул направо и, исхитрившись – мешали занятые руки, дернул нужную ручку. Запах «Одоранта», попросту того, чем пахнет газ, ударил ему в нос. В курилке было еще и сильно накурено – дышать было совершенно нечем.
Парень сморщился и зашел внутрь. Он поставил на грязный, но все же подметенный верстак, баночку и положил рядом двигатель. В тисках был зажат обруч диаметром сантиметров сорок. Он состоял из двух больших колец, к которым были приварены измерительные трубки. Между кольцами зажат плоский диск с отверстием и с острым срезом – «диафрагма». Все это было покрыто густой вязкой массой. Собственно, это и был источник ужасающего запаха. В углу курилки, поблескивая очками, перемотанными синей изолентой на переносице, сидел грустный, сухощавый мужчина – Саня Зварукин. Народ называл его просто – Шурик. Печальный человек являлся отцом троих детей. Народ шутил: «Ему радиация на пользу идет!» В ту пору ни рабочие, ни инженеры, ни руководство понятия не имели о последствиях радиоактивного облучения. Точнее, только-только начали эти последствия осознавать. А Зварукин выходил и в смену, и в день, при этом бесстрашно залезал во всякие «опасные» места. Работал без устали – денег в семье постоянно не хватало.