Дудки. Прёт прямиком…Стервец!!! Последние мгновения моего бесславного путешествия. Такого бесславного…
– Мама! Моя мама! Она будет плакать и бросит своей рукой землицы: пусть земля будет. И говорила, и просила. Не надо. Не надо, сынок Кавказ этот.
Не послушал. И рыдать будут хором несостоявшиеся жёны… 20 литров вина. Трёхлетней выдержки. Жаль. Не успел. Недолюбил…
Такая ласковая, пышная красавица, и сто килограммов красоты с туфлями 42 размера…
Время остановись. Вернись обратно…
Нострадамус обещал, что человечество научится управлять временем…
– Мишель, помоги. Крутани стрелки часов.
И что только не придёт в голову в последние мгновения жизни. Но оно тянется так долго. Правду говорят приговорённые, что ожидание смерти хуже самой лютой казни.
… Со мной было похожее ожидание. Мне выдрали зуб и я рассмеялся. Врач щёлкнула кнопкой-и кресло стоматологическое легло и я в нём. Суют под нос какую-то вонь.
Вам плохо? Нет, говорю. Мне хорошо. Мне очень хорошо. Она, стоматолог, молодая такая и симпатичная, красивая ещё и молоденькая. Повышенной громкости голосом: санитары, санитары! Вошли гладиаторы. Вон, плохо ему. Тяжёлый. «Поехал». Связать. Я встал с этой раскладушки и говорю: мне хорошо!
Она опять кивает, дескать, давайте, а то буйствовать начнёт, а тут инструменты…
Я же улыбнулся замороженной деревянной щекой и говорю:
– Мне теперь хорошо, неделю дрожал, не шёл к вам, боялся, а тут рразз-и нет.
Ничего нет, ни боли, ни зуба и, по-моему, челюсти тоже. И таким лааасковым взглядом посмотрел на неё, как влюблённый Отелло на свою Дездемону.
Дошло. Заулыбалась. Амбалы ушли безработные. А она, кррассавица её мама,стоит и улыбается. У них тоже иногда юмор сочится сквозь гибкий рукав бормашины, работа у них такая, говорят, пациенты на радостях иногда даже кусаются. Но это было давно.
… А тут, вот они, зверьё кровожадное, стаями носятся, а я один. И чувствую, что ещё живой, а эти садюги, кровопивцы, устроили бег с препятствиями: снова пронеслись мимо меня, сделали ритуальных два круга вокруг меня-жертвы, аппетит нагуливали, стервы злючие, сок желудочный пускали. Зубами щёлкают, рычат, гавкают, воют. Шакалы так выли, что шерсть у самих на загривке дыбом, как и у меня.
Пока я прощался с жизнью и своей несостоявшейся невестой, бдительно целился топориком в главаря-вепря-мамонта, своей мини-гильотиной…