– Иголочка, проведи мастер-класс по падению в сюжетно обоснованных местах. Ты только посмотри! – присвистнул Ян, как только поставил меня на ноги. – Заброшенная станция.
«Сбросил и поймал. Мне к такому не привыкнуть», – подумалось мне.
– Ага, записывай, – сказала я, рассматривая подтопленные в полумраке лестницы и своды. – Пункт первый и последний: трудоустроиться в фантастическую космическую фирму к напарнику с адреналиновой зависимостью и почаще провоцировать его скидывать тебя с различной высоты.
Под заливистый смех бога я приблизилась к массивной колонне. Вдруг заметила, что за ней пристроился самый настоящий титан; осоловело разглядывая исполинскую фигуру, успела перебрать все варианты, включая Хранителя, но фигура не шевелилась. Я пристальнее всмотрелась в очертания и прикрыла рот ладонью. Не может быть.
– Ян, я сглупила.
– Очевидно сглупила, милая, – ответил незнакомый женский голос.
Я молниеносно прижалась к колонне. На меня направили луч света, исходящий из незримой фигуры. Тонкая рука в кожаной перчатке обводила фонариком станцию: в кокон света попал «титан» – памятник старику в шубе, вооруженному дубиной, и две лестницы, ведущие наверх, к тройной скульптуре, выглядевшей не менее зловещей впотьмах. Фонарь скользнул по круглой люстре, качавшейся над тремя путями, по ребристым колоннам и желтым плиткам. Луч переметнулся и осветил лицо девушки, испорченное тенью. Пухлые губы, пушистые ресницы, острые скулы, светлые волосы, убранные под красный берет.
– Это вы были той пассажиркой, к ногам которой упал мой баул, – озвучила я очевидную для всех мысль.
– Да, но как ты догадалась? – спросила она деликатным голосом. – Детка, я отлично сливаюсь с метрополитеном. Я – его дух. Не может быть так, что в час-пик какая-то девчонка углядела во мне Консьержку.
– Туфли на шпильках.
Луч осветил ее обувь. Вернулся на недоверчивое лицо:
– И что?
– Не по сезону, – повела плечом. – Я – продавщица одежды и по долгу службы замечаю, во что одеты и обуты люди.
Вспыхнули люстры. Загорелись белые таблички со списками станций. Необычная платформа о трех путях с надписью на лепнине «Партизанам и партизанкам слава» утопла в зареве тусклого света. Ян под шумок подобрался к подножью лестницы и завершил мою мисс-марпловскую речь:
– Сейчас януарий, дурилка. Кругом снег и мороз, а ты в летних туфлях!