Присела молча у огня.
А скрипка в темноте страдала,
Влекла по Млечному пути.
Любовь цыганскую искала,
И не могла ее найти.
Раннее утро у реки
Ольха застыла над рекою,
Любуясь в зеркало воды.
Укрыв зеленою листвою,
На берегу зверей следы.
Над старым пнем, пыльцою звездной,
Кружатся в танце светляки.
Под белой, грустною березой,
В лугах заснули васильки.
Упавший лист ладьей старинной,
Кружится в лунном серебре.
И млечный путь дорогой длинной,
Мерцает в звездной тишине.
В поля легла туманом влага,
И чуть светлее стал восток.
В ветвях дубравы, у оврага,
Проснулся легкий ветерок.
На травы жемчуг лег тяжелый,
Под первой, утренней звездой.
Дрожал на ветке лист кленовый,
В лучах восхода над рекой.
Ночь над морем
Легла на небо шалью синей,
Прохлада поздних вечеров.
И ночь, античною богиней,
Спустилась из чужих миров.
У горизонта, на закате,
День догорает угольком.
Волна в тончайшем, пенном платье,
Блеснула лунным серебром.
Рождая легкие сюжеты,
Над неспокойною водой,
Мерцает, будто самоцветы,
Созвездий бесконечных строй.
Дорога в рассвет
Поднимусь в тишине, рано утром,
Брошу в сумку нехитрую снедь.
И в росу, что лежит перламутром,