– Кинестетическое? – переспросил я.
– Тактильное, – пояснил он. – Опиши его еще раз.
– А, то, как он несет меня в кровать на спине, – вновь сказал я, – и как моя щека касается его жесткой щетины.
– Хорошо. Второе прилагательное, которое ты использовал, – «жестокие».
– Да, это была обратная сторона заботы. Он мог быть грубым. Я помню, однажды, когда мне по-прежнему было три-четыре года, я не хотел идти в детский сад, и поэтому спрятался за креслом в нашей гостиной. Отец приказал мне вылезать, и, когда я этого не сделал, он потянулся, схватил меня за руку, выдернул оттуда и выволок из дома.
Если бы Маурицио попросил, я мог бы показать ему, как именно схватил меня отец. Там не осталось следов, он не причинил мне телесного вреда, но спустя пятьдесят шесть лет я был уверен, что помнил точное место.
– Третье прилагательное, которое ты назвал, было «отстраненные», – сказал Маурицио.
Я объяснил, что по мере моего взросления отношения с отцом становились «вынужденными или неловкими». Однажды, когда я был скаутом-волчонком (восемь-десять лет – Прим. ред.), там устроили ужин для сыновей и отцов, и мне было жутко неудобно просить, чтобы он повел меня туда.
– Мы сходили, но мне было неловко, – объяснил я.
То же самое произошло, когда я попросил его сводить меня в цирк, рекламу которого увидел по телевизору. Он казался мне более расслабленным и вовлеченным в общение с моими братом и сестрой, чем со мной.
– С другой стороны, – добавил я, – когда я участвовал в выборах в школьный совет в шестом классе, мне нужно было выступить с речью перед всей школой. И он тогда пришел, стоял в конце аудитории и слушал. Это многое для меня значило.
– Хорошо, перейдем к четвертому прилагательному? «Любящие».
– Я правда так сказал? – засмеялся я. – Что ж, я действительно чувствовал, что он любит меня.
– Можешь вспомнить случаи, подтверждающие это? – спросил Маурицио.
– Ну, он казался любящим, когда укладывал меня спать. – Я сделал паузу. – Жаль, что мне больше ничего не приходит в голову.
Еще одна пауза.
– Мой отец был успешным бизнесменом, – сказал я, – и хорошо нас обеспечивал, думаю, что именно так он выражал свою любовь. Практически каждый вечер он возвращался домой к ужину. А начиная с примерно четвертого класса, он помогал мне с домашней работой.
– Что ж, давай перейдем к последнему прилагательному, – сказал Маурицио.