Кастелли кивнул, его лицо стало ещё более суровым.
– Мы готовы. Но будь осторожен, Алессандро. В этом деле многое поставлено на карту. Мы не можем позволить себе ошибку.
Алессандро кивнул в ответ. Впереди его ждали долгие и трудные дни, полные опасностей и открытий. Но он был готов. Каждая тайна, каждая загадка – это новый шаг к истине, которую он был готов раскрыть, как бы трудно это ни было.
И он не собирался останавливаться на полпути.
Алессандро Вердини внимательно оглядывал рабочее место Джованни Риччио. Старое, массивное дубовое бюро было покрыто ворохом бумаг и свитков, которые казались хаотично разбросанными. Но опытный детектив знал, что за кажущимся беспорядком может скрываться продуманный порядок. Джованни был человеком точным и методичным, и то, что его рабочий стол оказался в таком состоянии, уже само по себе было странностью, которую нужно было понять.
Алессандро осторожно перелистывал документы, выискивая ключевые слова и фразы, которые могли бы указать на что-то важное. Листы пергамента и бумаги трещали под его пальцами, а слабый запах пыли и старости заполнил воздух. На многих документах были записи на латыни, греческом и даже древнеарамейском – языках, которые Джованни знал в совершенстве. Но ни один из этих текстов не давал прямых ответов на вопросы, которые мучили Алессандро.
Он задержал взгляд на одном из листов, где виднелись схематичные наброски – какие-то линии и символы, аккуратно выведенные рукой Джованни. На первый взгляд, это казалось набором бессмысленных каракулей, но Алессандро знал, что такие рисунки могли быть чем-то гораздо большим.
– Что ты пытался мне сказать, Джованни? – тихо пробормотал он, присматриваясь к рисунку.
Знаки и символы на схеме начали складываться в нечто целостное. Алессандро вдруг понял, что это не просто рисунок – это карта. Грубая, но очевидно указывающая на определенные места в Ватикане. Несколько точек на ней были обозначены крестиками, и одна из них находилась в самом центре круга, который казался центральным элементом всей схемы.
Он отложил карту в сторону и продолжил изучение стола. Среди разбросанных бумаг было множество заметок на латыни, но одна из них привлекла его внимание особенно сильно. Это была короткая фраза, написанная чётким, почти тревожным почерком: