ДРОЗД: Наблюдаем лодку на п. 21.
НОРИЛЬСК: Сопровождайте.
ДРОЗД: 8 «немцев» высаживаются на п. 23.
НОРИЛЬСК: Уничтожить. Пустыня в работу.
ПУСТЫНЯ Д-30: Есть.
После поражения цели осколочно-фугасными снарядами следовал доклад:
ПУСТЫНЯ Д-30: Общий расход – четыре ОФ. Три в район цели.
ДРОЗД: Лодка повреждена. На п. 21 наблюдаем 4 тепловые сигнатуры без движения.
Эти доклады подтверждались и радиоперехватом:
ПИРАТ: Сирко, сколько 502? Сколько 503?
СИРКО: Четыре 502. Четыре 503. Чайка повреждена. Когда эвакуация?
ПИРАТ: Сирко, не паникуй. Через 40 малых подвезут еще 10 карандашей.
Это означало, что находящийся на нашем берегу в фактической западне украинский командир с позывным «Сирко» докладывал об убитых и раненых, поврежденном катере и просил эвакуации. В ответ ему предлагали не паниковать и сообщали, что через 40 минут ему подвезут на верную смерть десять новых вэсэушников, или «карандашей».
На следующей неделе наш расчет выполнил десятки задач, но немецкую РЛС обнаружить не удавалось. Наша радиоэлектронная разведка давала примерный район ее работы, но через 40 минут «немцы» снимались и к моменту нашего подлета прекращали работу.
Охоту на COBRA начал оператор с позывным «Волонтер». Тут надо объяснить, что многие будущие участники СВО начинали c «гуманитарного фронта». Они собирали средства на помощь подразделениям, находили им машины, закупали бронежилеты, дроны, делали на своих 3D-принтерах сбросы для гранат, организовывали концерты для бойцов, а самое главное – бесстрашно приезжали в достаточно близкие к линии боевого соприкосновения районы. Эта помощь бойцам была важна не только самой помощью, но и самим фактом внимания к ним. Началось это с «Русской весны».
Я помню, когда Донецкий аэропорт еще не был нашим, около крайней к нему девятиэтажки командир батальона «Сомали» Гиви рассказывал мне, как им приходят носки, шарфики, свитерочки и варенье от женщин со всей России. Уже тогда начало формироваться это сравнительно новое для современной России патриотическое гражданское общество. Оно было не менее, а для многих и намного более важное, чем то, что с 90-х годов насаждалось у нас как копия западного гражданского общества по принципу «раз у них есть такие организации, значит, и у нас должны быть». Многие из этого нового патриотического гражданского общества начинали волонтерами, а потом и сами брали оружие в руки. Их пассионарная волонтерская натура требовала не просто помогать, но и быть тем, кто своими руками сейчас творит, каждый на своем уровне, историю России, о которой потом будут рассказывать нашим детям и внукам.