– Тана… – слабо позвала Марья.
Женщина обернулась, и взору Марьи открылось стройное тело, высокая грудь, смуглая, обласканная солнцем кожа, чёрные сверкающие глаза и сочные, вишневые губы. Тана ничуть не изменилась с момента их расставания.
Гостья жестом подозвала служанку и вручила ей ребенка, после чего подошла к Марье и опустилась подле неё так, чтобы заглянуть в лицо.
– Марья, прекрасная Марья! – низким, бархатным голосом произнесла Тана. – Как я любила тебя – юную и наивную, полную силы и чистоты! Как боготворила музыку, льющуюся из‑под твоих рук, и я могла танцевать без устали, забывая обо всём… Мой танец, сливаясь с музыкой, рассказывал о жизни и смерти, любви и ненависти, о тоске и радости. А иногда ты пела под свои мелодии. Сердца, которых касалась твоя песня, замирали, очарованные и покорённые. Ты являла свою музыку, прекраснейшую из существующих. Но ты покинула наш эдем, бросив себя под ноги ничтожеству… Это был твой выбор. Оставив наш рай, ты потеряла себя, живя лишь любовью, и любовь ответная держала тебя, не давая посторонним вторгаться в твою жизнь, в его жизнь, в вашу любовь. Вы спрятались ото всех, наслаждаясь друг другом. И священное чувство укрывало вас, подобно ночи, укрывшей этот лес, защищало от всего. Но жизнь исказила тебя, Марья. И ты померкла перед миром, потеряв всё свое обаяние, всю свою прелесть. Жестокость и боль, одиночество и сомнения изгрызли душу, а время и страдания источили тело. Ты уже не та Марья. Кожа выцвела, волосы потускнели, во взгляде не осталось ничего, кроме тоски. Твоё тело изуродовали роды и время…
Тана умолкла на полуслове, ожидая ответа.
– Я счастлива, – прошептала Марья, на что Тана лишь звонко рассмеялась.
– Счастлива? Ты – старуха! Старуха, когда должна быть юной и прекрасной… И ты счастлива?
– Тебе не понять. Я носила дитя под сердцем. Я смотрела в глаза собственных детей и видела в них любовь. Я смотрела, как они растут и ощущала силу молодости.
– Любовь иссякла. И ты не можешь остаться здесь. Твоя воля погибла, а он больше не держит тебя своим чувством, и ты вновь принадлежишь нам. Ты вернёшься, Марья, и вновь будешь счастлива, счастлива в забвении и покое.
– Я не оставлю детей и мужа…
– Ты не властна противиться мне. А дети и муж – всего лишь страдания прошлого, бесконечная борьба за осколки хрустального мира. Всё, что было в твоей жизни – горькая пыль. И ты пойдешь со мной, пусть даже против воли.