– Пожалуй, богадельню неплохо бы построить для них для всех. Чтобы улиц Трои не портили своим поганым видом.
– Согласен. – ответил Антенор. – Это нужно сделать. Хотя бы сыты будут эти люди.
– Вот именно. – подчеркнул Приам. – И, думаю, тогда они не станут за жалкий кусок хлеба морочить голову другим. Теперь пора спросить – что им известно?
– Эй, люди – обратился к ним Антенор – Те из вас, кто может сказать, зачем вы понадобились нашему царю – становись по правую руку.
Еще немного, и бравый Антенор начнет их строить в боевом порядке – усмехнулся Приам. Они ж не воины – простые люди.
– Погоди, Антенор, ты же не на плацу. Пусть каждый, кто желает, подойдет, и скажет, если ему есть, что сказать. Это дело добровольное. Смелее, что стоите? – подбодрил царь ожидавших прорицателей.
Но весь собранный Антенором народ, даже если знал что-то, совсем не спешил своими знаниями делиться – только отводил глаза и переминался с ноги на ногу. Какая-то экзальтированная девица вдруг брякнулась на колени, захохотала, как гиена – что неприятно Приама поразило. Толпа шарахнулась, плотнее сбилась в кучку, вокруг девицы сразу образовалось свободное пространство. Замешкался лишь безусый юнец – он с безучастным видом взирал на небо, шептал себе под нос какие-то слова и жмурился на заходящее солнце.
– Полет орла, наверно, наблюдает? – предположил Антенор.
Однако небо было чисто – ни то чтобы орла, но даже воробья не видно было – друзья убедились в этом сразу, стоило только в это самое небо взглянуть.
– Зачем орлу летать над городом? Ты тоже скажешь, Антенор. Орлу свободное пространство нужно. А это – указал Приам на ясновидцев – Сборище каких-то полоумных. Мы сами скоро тут свихнемся среди них. Так хочет кто сказать? – раздраженно крикнул царь. – Что вы молчите?
Все разом вздрогнули, затихли, боязливо поглядывая на Приама.
– Никому ничего за это не будет – понял, наконец, Приам. – Напротив, тот, кто сообщит мне важную весть, получит награду.
– Вы слышите – следом за ним прогремел Антенор. – Вам нечего бояться. За важное известие будет заплачено.
На сей раз в толпе мелькнули заинтересованные лица. Люди перестали шарахаться и прятать глаза – напротив, зашевелились, взволнованно загудели – первой от толпы отделилась старуха – тощая, изможденная, в длинном грязном балахоне, сквозь прорехи которого виднелось ее высохшее тело.