Она прошла мимо Ново-Екатерининской больницы, перешла дорогу, привычно тронула за ногу бронзового Высоцкого, раскинувшего руки и оттого напоминающего распятого Христа. Было что-то библейское в этой фигуре на стыке Страстного и Петровского бульваров. Не то на крест пригвожден, не то взлететь силится. И перевернутая гитара за плечами – безжизненными, слабыми повисшими крыльями.
Было прохладно. Но солнце уже светило вовсю, и, казалось, вот-вот собиралось начать безжалостно, по-летнему, жарить.
Она прошла по скверу назад, возвращаясь в сторону «Известий», вдыхая аромат жасмина и липы. Остановилась напротив вчерашнего места преступления, увидела то самое дерево, тени от веток которого закрывали накануне лицо черного человека, и шагнула в молодую траву. Каблуки ввинчивались в рыхлую землю, застревали, но Кэт не остановилась. Ей надо было увидеть место, где он стоял. Находят же в фильмах окурки, зажигалки, следы на примятых ступнями газонах.
Но на траве ничего не осталось. Сочная и сильная, она не согнулась и не сломалась даже от ее шагов. Кэт ползала вокруг дерева несколько минут. Весь скромный улов – один тонкий окурок (его ли?), разорванная пачка от «Mentos», две смятые обертки от сигарет и покореженное проволочное мюзле от дешевого шампанского. И грибы – коричневые, домиком нарастающие друг над другом. Окурок Кэт, конечно, аккуратно сложила в пакет.
Она устало села на ближайшую скамейку и, скорее по привычке, чем всерьез, уставилась под ноги. Сначала она ничего не заметила, только потом разглядела еще четыре окурка и какой-то небольшой, меньше фаланги пальца, коричневый пластмассовый осколок. Повертела его в руках, пытаясь разобраться, сгодится ли он в кандидаты в улики, но больше всего немного закругленный краешек походил на обломок детской машинки. И окурок, и часть чьей-то игрушки Кэт брезгливо выбросила в урну: от того места, где стоял убийца, было, все-таки, далеко.
Никаких следов, никаких улик, никаких зацепок. Кэт понуро вернулась к Петровским Воротам и села на одну из каменных скамеек, полукругами описывающих арену-сцену Высоцкого. Уставилась на торчащее из-за деревьев розовое с белыми колоннами здание – больницу. Того самого, страшного, дома за ярко зелеными кронами не было видно. Вдохнула поглубже. Вытащила из сумки телефон.