– Данилаааа, вы́тащи меня́ скоре́й!
В проёме опя́ть появи́лась голова́ приста́ва.
– Ну чего́ опя́ть? – спроси́л он недово́льно, – Усо́пший куроле́сит?
– Тут зме́и! Мно́го змей! – дрожа́щим го́лосом прошепта́л мальчи́шка, не сме́я да́же пошевели́ться.
Загрязский кри́кнул что́-то свои́м рабо́тникам и че́рез мгнове́ние просу́нул в дыру́ горя́щий фа́кел.
– А ну Пе́тя, посторони́сь! – кри́кнул он па́рню и бро́сил фа́кел вниз. Сле́дом бро́сил и второ́й чуть в сто́рону от пе́рвого.
Свет впервы́е за сто лет освети́л мра́чное подземе́лье, представля́вшее собо́й большо́й зал с ни́зким сво́дчатым потолко́м, подпёртым кря́жистыми коло́ннами двух са́женей в обхва́т. Из за́ла во все сто́роны вели́ многочи́сленные коридо́ры, не́которые из кото́рых бы́ли откры́ты, други́е закры́ты то́лстыми давно́ сгни́вшими и покоси́вшимися дверя́ми. А не́которые бы́ли про́сто на́глухо зало́жены кирпичо́м и приро́дным ка́мнем. Но гла́вное, что уви́дел Пе́тька в подземе́лье, бы́ли не мра́чные сте́ны из красно́-се́рого кирпича́, не гря́зные зава́ленные му́сором полы́, не коло́нны, поро́сшие то́лстым мхом, а обита́тели э́того угрю́мого ме́ста. Змеи́. Со́тни гадю́к устила́ли собо́й пол, вы́боины стен и тре́щины сво́дов. Они́ собира́лись в огро́мные подви́жные клубки́ в ни́шах и рассе́линах, свиса́ли с гнилы́х попере́чин покоси́вшихся двере́й, по́лзали по капите́лям коло́нн. Копоши́лись у подно́жья о́сыпи на кото́рой стоя́л он едва́ живо́й от стра́ха. До́брый деся́ток ползу́чих га́дов снова́л и среди́ оста́нков челове́ка в ни́ше.
– Мать честна́я! – воскли́кнул Дани́ла – Го́споди, помоги́! Вида́ть у змей здесь зимо́вье бы́ло, а обва́л их потрево́жил. Скве́рное де́ло.
– А мне что де́лать, Дани́ла? – ныл Пе́тька, утира́я теку́щие слёзы гря́зным рукаво́м по́рванного в клочья оха́бня, – Я бою́сь!
– Стой сми́рно, дружо́чек, е́жели жизнь дорога́. Да́же не шевели́сь. Они́ сейча́с злы́е. Мы тебя́ вы́тащим, гла́вное не сходи́ с ме́ста.
Загрязский исче́з. Слы́шно бы́ло как он ора́л на мастеровы́х заставля́я их пошеве́ливаться, а те отвеча́ли нестро́йными голоса́ми. На пол сы́палась штукату́рка и кирпичи́. У проёма как живо́й скрипе́л и шевели́лся потоло́к, но пока́ не поддава́лся уси́лиям рабо́чих. Фа́келы пога́сли. Пе́тька стоя́л в темноте́ как истука́н вры́тый в зе́млю. Зу́бы его́ выбива́ли бараба́нную дробь. Су́дорожно сжа́тые кулаки́ онеме́ли. Он чита́л «Отче наш» и Си́мвол ве́ры . Ему́ каза́лось, что зме́и ползу́т по нога́м, ле́зут на пле́чи и ли́жут щёки свои́ми раздво́енными язычка́ми. Наконе́ц, когда́ каза́лось сил уже́ не оста́лось во́все, разда́лся стра́шный скре́жет и треск. Огро́мная плита́, разверну́вшись бо́ком ру́хнула вниз с высоты́ трёх са́женей, осы́пав мальчи́шку гра́дом ме́лкой щебёнки и би́того кирпича́. В подземе́лье прони́к я́ркий дневно́й свет, от кото́рого Пе́тька дово́льно до́лго находи́вшийся в темноте́ нево́льно зажму́рился. Не успе́ла уле́чься пыль от ру́хнувшей плиты́ как вниз полете́ли горя́щие фа́кела и кульки́ тле́ющей мате́рии, а сле́дом поле́зли мужики́, вооружённые па́лками, ко́сами и деревя́нными кия́нками. Они́ убива́ли зазева́вшихся змей. Впро́чем, большинство́ их успе́ло расползти́сь по укро́мным места́м сра́зу, как то́лько ру́хнула кры́ша.