– Ишь ты! – восхити́лся Маври́кий, – вида́ть голова́стый мужи́к был э́тот Тере́нтий?
– Тритемий – улыбну́лся Фео́на, – он приду́мал то́лько назва́ние, а самому́ спо́собу уже́ ты́сячи лет. Чита́л я у Геродо́та в его́ «Исто́рии», что хитроу́мные гре́ки писа́ли сообще́ние на бри́той голове́ раба́, а когда́ во́лосы отраста́ли то отправля́ли его́ получа́телю, кото́рый вновь его́ брил и чита́л доста́вленное сообще́ние.
– Вот ведь протобе́стии! – всплесну́л рука́ми изумлённый по́слушник, – а как ещё?
– Пи́шут пи́сьма черни́лами из лимо́нного со́ка и артишо́ков. Их пока́ у свечи́ не поде́ржишь, не ви́дно. Мно́го чего́ приду́мано! По́мню во вре́мя оса́ды Смоле́нска задержа́ли мы торго́вку лито́вскую с корзи́ной сыры́х яи́ц. Шла она́ в ла́герь Велижского ста́росты па́на Гонсевского, несла́ ему́ посла́ние от осаждённых ля́хов. О ней челове́к с той стороны́ зара́нее сообщи́л. Торго́вку э́ту мы, прости́ Го́споди, ра́зве что шку́ркой внутрь не вы́вернули и ничего́ не нашли́. А она́ тверди́т, что ничего́ не зна́ет. Кабы́ не лазу́тчик, отпусти́ли бы с ми́ром, а так подня́ли на ды́бу, тут она́ и призна́лась. Посла́ние ля́хи в сыро́м яйце́ спря́тали.