– Эмм, в каком смысле? Ты вообще кто такая? – немного охренел я от таких заявлений и намёков.
– О́рлика, твоя новая жена, – заявила орчанка. – Ты разве не в курсе, что, по традициям орков, тот, кто сумел сломать клык воину, получает всё его имущество, включая жён, а сам неудачник становится изгоем и может смыть позор, только убив своего кровного врага. Я у Оргнарка осталась единственной женой, других он проиграл в кости. Пойдём, человек, покажу тебе твой новый дом. Ну и постель заодно. Надо же тебя опробовать, – подмигнула девушка и улыбнулась, что в исполнении орчанки больше напоминало хищный оскал.
Блиииин, я и забыл об этой традиции орков. Вот это я попал!
– Как ты правильно заметила, я человек, и мне плевать на законы орков, – отодвинув девчонку в сторону, начал одеваться я. – Так что ты вольна делать, что хочешь. Да и жилище Оргнарка мне без надобности, оставь его себе.
– Я что, настолько тебе отвратительна, раз ты не желаешь разделить со мной постель? – возмутилась и чуть ли не зарычала, словно дикий зверь, О́рлика.
– Да нет, – опешил я от такого напора, – вполне себе симпатичная девчонка. У людей просто иные обычаи, – попытался съехать с темы я.
Уж кто-кто, а жена из числа орков мне точно не нужна. Да, Орлика весьма привлекательна, да и одарённая, ко всему прочему, но я пришёл в Тортугу с несколько иными целями.
– Тебе плевать на традиции орков, ну а мне не интересны ваши традиции, – пожала плечами девушка. – Сейчас мы в вольном городе Тортуга, где законы устанавливает Сильвер. Показал свою силу и сломал орку клык – так нечего заднюю включать. У каждого решения есть последствия. Как говорится у вас, людей: незнание закона не освобождает от ответственности.
– Да пофиг мне на эти законы, – ещё раз спокойно повторил я. – Не собираюсь задерживаться в Тортуге долго. Говорю же, можешь делать, что хочешь, я освобождаю тебя от обязательств.
– Ты не понимаешь, человек, – с ноткой отчаяния в голосе уже намного тише проговорила Орлика. – Если ты сейчас не заберёшь меня с собой, то меня продадут как рабыню. Орчанки не принадлежат себе. Без сильного мужа мы обречены на вечное рабство. Те, от кого отказались, уже никому не нужны.
И столько мольбы было в глазах этой девчонки, что я мысленно чертыхнулся и, коротко кивнув, скомандовал: