– Да, было дело, – кивнул Олейников, отхлебывая горячий чай. – Мария Григорьевна, я вот как раз про Василия Степановича спросить хотел. Может, какие-то документы, записи… дневники какие-нибудь остались?
– Да что вы! – всплеснула руками Кубина. – Какие дневники? Пять обысков. Все забрали. Ни свиданий, ни передач не разрешали. Я ведь только через год узнала, что его расстреляли…
И, еле сдерживая слезы, Кубина отвернулась к окну.
Олейников допил чай, встал, подошел к ней и положил руку на плечо.
– Пойду я, Мария Григорьевна. Пора…
– Вы заходите… Хоть иногда.
– Постараюсь, – сказал Олейников и направился к двери.
– Ой! – вскликнула ему вслед Кубина. – Как же я могла забыть? Прямо перед арестом…
– Что? – обернулся Олейников.
– Прямо перед арестом Василий Степанович, если вдруг вы объявитесь, просил вам отдать… пластинку!
– Пластинку?
Кубина засеменила к тумбочке, на которой стоял старый патефон, и, покопавшись в стопке грампластинок, взяла одну из них и протянула Олейникову.
– Вот эту…
Олейников только взял ее в руки, как вдруг на улице взвизгнули тормоза и захлопали двери машин. Олейников подбежал к окну и сквозь заросли герани осторожно глянул вниз. Во дворе из двух серых «Волг» выскочили человек восемь в штатском и побежали в сторону кубинского подъезда.
– Двое в лифт, двое остаются здесь, остальные за мной! – командовал им Зорин.
* * *
Обыск уже почти закончился. Зорин расположился за столом и, поглядывая на копавшихся в ящиках чекистов, крутил в руках чашку, из которой только что пил Олейников.
– Мария Григорьевна, зачем вы меня обманываете? – строго прищурившись, спросил майор. – В целях его же безопасности мы должны знать, куда он пошел.
Кубина сидела неподвижно и молчала.
Из коридора вошел один из чекистов и доложил Зорину:
– Товарищ майор, в подъезде чисто. Все квартиры осмотрены, чердак и крышу проверили.
Зорин махнул рукой.
– Ладно, Мария Григорьевна, – сказал он, вставая. – Скажите спасибо генералу Плужникову, а то мы бы продолжили наш разговор в другом месте.
– Спасибо… – с глубоким сарказмом выдавила из себя Кубина. – Только мне уже ничего не страшно.
– Ну ничего так ничего, – усмехнулся Зорин и потрепал рыжую Наташку по голове. – Красавица растет! А?
– А вы если дядю найдете, – пролепетала заплаканная Наташка, – вы вернете мою любимую пластинку?