– Раз ты мой дядя, то со стороны матери или со стороны отца? – спрашиваю я, глядя в пол.
– Со стороны отца.
– Как его зовут? – шепчу я, изучая узоры на ковре.
– Вон Айлин… Мы близнецы, – со скорбью говорит Лахлан, и его голос срывается.
Это откровение ошарашивает меня. Так вот как выглядит отец… Я всматриваюсь в Лахлана, вновь ища в его лице свои черты.
– Не знаю, как ты появилась, но знаю, что Вон ни за что бы не оставил своего ребенка по собственной воле, – говорит Лахлан.
Думаю, он предполагал, что его слова утешат меня, но они не вяжутся с дырами в истории моего существования. У меня фамилия отца. Значит, либо он знал обо мне, либо Бет было известно больше, чем она признавала.
– Ты знаешь, кто моя мать? – спрашиваю я Лахлана, с каждой секундой чувствуя все больше опустошения внутри.
– Нет.
– Ты уверена, что Бет была ноном? – спрашивает Сильва.
– Что, черт возьми, такое «нон»?
– Так мы называем людей или же тех, у кого нет сверхъестественных способностей, – объясняет Сильва.
– Ага, то есть, по моим прикидкам, девяносто восемь процентов населения. Ну так где… эм… Вон? – Ни малейшего шанса, что я смогу называть его отцом или папой. Слишком стремное ощущение.
– Никто не знает, – отвечает Киган. – Другой ковен паладинов запросил помощь с гнездом ламий, которое им поручили зачистить. Им требовалось больше защитной магии, поэтому старейшины послали Вона. С той миссии никто не вернулся. Весь паладинский ковен, ламии, которых они должны были уничтожить, – все исчезло.
– Прошло больше двадцати трех лет, но мы до сих пор не прекратили поиски. Мы делали все что могли в попытке найти их, но каждый раз попадали в тупик.
Киган с грустью смотрит на Лахлана.
– И вот теперь появилась ты, Винна: очередной кусочек пазла, который, кажется, невозможно собрать, – добавляет Сильва, и голос его звучит неожиданно враждебно.
Теперь многое сходится. Учитывая случившееся с их близкими людьми, стало проще понимать удушающие разочарование и грусть, наполнившие комнату. Но вот чего я не понимаю, так это направленных на меня злости и враждебности. Почему меня обвиняют в том, что случилось, когда меня еще на свете не было?
– Что такое ламии?
– Вампиры, – отвечает Айдин.
– Так, значит, клыкастые ублюдки – это ламии, – бормочу я под нос.
Все пятеро поворачиваются ко мне.