– Уверена?
– Нет, но это может помочь.
– Ладно, разводи свой плесневый хлеб, – согласился учитель.
– И ещё кое, что господин Тилли, помните маски из тряпок, что я сшила, наденем их на себя, а остальные раздадим членам этой семьи, чтобы в конец друг друга не позаражали.
Здравник кивнул.
Мы дошли минут за двадцать. По дороге на нас все оборачивались, окидывая заинтересованными взглядами, поскольку мы все трое были в тканевых масках на пол лица. Добрались. Двухэтажная старая постройка с протекающей крышей.
– Я вас не приглашаю, – послышался из-за двери усталый женский голос, и мы шагнули внутрь. Запахло затхлостью и грязными тряпками.
– Матушка я привёл мастера, – подбежал наш провожатый к измождённой женщине в старом платье. – Вот, милсдарь ученик, просил надеть, – мальчишка протянул матери сшитые мной маски.
– Мастер Тилли, спасибо, что пришли.
Говорила хозяйка медленно. Глаза у неё были покрасневшие с лопнувшими капиллярами.
– Она тоже больна, – шепнула я здравнику, тот еле заметно кивнул.
– Полель там, – махнула женщина рукой на верхний этаж.
– Сколько всего здесь человек? – Поинтересовалась я, надо же знать сколько заражённых.
– Остались я, Полелюшка и Васка, – она потрепала макушку приведшего нас мальчонки, – муж с младшими уехал в отчий дом, пока действует проклятие.
– Это правильно, – одобрила я. По крайней мере, остальных изолировали.
– Когда Полель занемог? – спросил Тилли женщину.
– Я же сказал, позавчера к вечеру ужо странный ходил, – влез в разговор Васка и тут же схлопотал от матери оплеуху.
– Вчера к заходу Полелюшку особо худо сделалось, – пояснила женщина и чуть было не навернулась на деревянной лестнице, благо здравник вовремя удержал её за локоть.
На чердаке у окна лежал ребёнок от силы лет десяти с нездоровым зеленоватым оттенком кожи. Он с трудом повернул на нас изнурённое лицо.
– Здравствуй, Полель, – мягко сказал Тилли, присаживаясь на край кровати и доставая слухательную трубу, – Дайка я послушаю твоё сердечко.
Здравник помог ребёнку задрать рубашку и прислонил раструб слухательной трубы к исхудалому детскому тельцу.
– Можно я тоже его осмотрю, учитель? – Попросилась я. Если хрипы в лёгких, значит слизь опустилась уже далеко.
Здравник уступил мне место, встав с края кровати и передал аппарат. «Мнда, средневековый стетоскоп» – повертела я в руках незамысловатое устройство и приложила его к грудной клетки ребёнка, послушала спину.