Лю вздрагивает, случайно натыкаясь на внимательный взгляд отдающих фиолетовым глаз. И Хатко хмыкает. Он знает. Он все знает. И о Лю, и о его мыслях.
Нет. Даже если альдранцы не такие, как их показывают миру, личной ненависти Лю это не изменит. Как и личной боли.
Он разминает запястья с красными следами от веревок, а затем встает, не торопясь потягивается. Хатко все так же чистит меч, и Лю старается не ловить собственное отражение в блеске этой холодной стали. Потому что там может промелькнуть не он. Он. Тот, кем он был в прошлом. Тот, чью команду загрызли острые зубы альдранских охотников почти столетие назад.
Сердце, большое глупое сердце. Почему именно ты хранишь воспоминания, а не мозг? Почему именно тебе суждено прожить дольше всех в морозильной камере биологической лаборатории? И почему, почему ты досталось именно мне?
Лю скользит взглядом по мечу, или лучше называть это саблей? Невольно рассматривает длинные цепкие пальцы с острыми ногтями. Как у настоящих хищников, рассматривает широкие ладони и мелкую сеточку шрамов, наверняка полученных в процессе обучения владению клинком. У Лю тоже такие есть. От боевого ножа. Только они не тонкие, а больше походят на ожоги.
От стали люди отказались очень давно. А альдранцы чтят ее как нечто священное. Поэтому клинки, настоящие клинки, это символ мастерства, чести, почета, признания. Символ высшей касты. Символ избранных. Только лучшие из лучших достойны держать в руках меч. И Хатко был одним из таких. Лучших. Как он достался в пару Лю? Одни боги ведают. Сам он никогда не хотел иметь ничего общего с альдранцем. Но как-то звезды так сложились.
Лю вздрагивает, когда его застывший на загорелых предплечьях взгляд сталкивается со взглядом Хатко. Вопрошающим, внимательным, озадаченным. Лю только взмахивает рукой и спешно направляется к двери. Он убегает. Даже не прощается и не говорит куда. Даже не зная, где находится, он выходит из здания, совершая очередную глупую ошибку в своей жизни.
Поистине. Человеческая тупость не знает границ.