– Вика, милая, – обратилась к ней Ирина, – ты хорошо поёшь, только очень громко и низковато. Давай мы с тобой попоем отдельно от всех? Попробуем взять более высокие ноты. А потом ты споёшь с хором, да? Ну, а если не получится, придумаем что-то ещё? А пока послушай девочек.
Вика кивнула и села на диван. Она внимательно слушала, как мы распеваемся, берём высокие ноты, повторяем припевы, машинально открывала рот, но не издавала ни звука, она нам не мешала.
На следующей репетиции Вика опять встала петь в хор, получалось у неё опять плохо, вроде бы и пела тише, но всё равно сбивала всех, мы как по команде фальшивили вслед за ней.
– Виктория, девочка моя, – произнесла Ирина с волнением, – не получается у тебя, ну что же нам делать? И другим трудно становится, – вожатая взяла её за плечи, заглянула в глаза. Только теперь, став взрослым человеком, я понимаю, как непросто было Ирине решиться сказать. Найти слова, подобрать их так, чтобы не обидеть, не унизить, дать понять, что ты не хуже других, что и ты достоин уважения, как личность, как человек. Да, это труд, внутренний душевный такт, но результат того стоит, поверьте. А уж в отношении детей, тем более.
– Я хочу петь, – заморгала Вика.
– А давай ты будешь сидеть среди зрителей и подпевать нам? Ведь это совершенно неважно, где находишься, главное, что ты будешь тоже петь.
– Я хочу быть с вами, – на её глазах выступили слёзы.
– Но ты и будешь с нами, только среди зрителей, – мягко сказала Ирина, – и будешь нам подпевать, и все это поймут.
Виктория опустила голову и тихо сказала «хорошо». Спустя годы я теперь думаю, а может быть, всё-таки Ирине надо было оставить Вику тогда в хоре? Рискнуть? И нам как-то всем приспособиться?
Вспомнился мне в связи с этой историей другой случай. Они перекликаются друг с другом. В этот же учебный год, но весной, в школе я попала в группу девочек, которые должны были выступать на день Победы в Доме офицеров. Очень почётно и торжественно. Нам дали крошечные детские пианино, научили играть песенку «Во саду ли, в огороде». Одели в яркие платьица, повязали платочки, а белые гольфы мы должны были принести из дома. Для меня это оказалось проблемой, в гардеробе не было белых гольф, и почему-то в ближайшее время мама их купить не смогла. На репетиции я ходила в голубых гольфах, замечания никто не делал. Но когда мы пришли в Дом офицеров, перед самым выходом на сцену, одна из женщин, работающих там, дама со строгим лицом и в деловом костюме, буквально выловила меня из толпы, вытащила за плечо и гаркнула: