Если бы в наушниках не возникло секундной паузы между переключением песен, я бы вряд ли заметил, что там что-то творится. Но голоса, эхом отразившиеся от стен, заставили выключить музыку, закрыть книгу и выглянуть из укрытия.
Я с интересом уставился на происходящее. Стандартные разборки между девушками. Парни всё решают проще, достаточно выйти во двор и хватит пары ударов. Задиры действуют более изощрённо, но я подобное презираю. У силы должен быть честный показатель. А какой смысл зажимать малявку толпой в туалете, чтобы мокнуть головой в унитаз? Разве что самолюбие потешить. Кроме собственной ничтожности, это ничего не доказывает.
Девушки что-то обсуждали. Одну из них я даже узнал: два месяца назад она пыталась позвать меня на свидание, но я отказал. Меня это не интересовало.
В какой-то момент произошло что-то наподобие стычки. Одна из девушек отобрала у другой рюкзак, а, когда та попыталась его забрать, три оставшиеся подруги схватили её, не давая подойти. Та, что, по всей видимости, оказалась главной стервой в этой тусовке, расстегнула рюкзак и небрежно вывалила всё содержимое в воду, а следом забросила туда и саму вещицу.
Я в удивлении поднял брови. Вернее, то, что от них осталось. Интересными оказывались разборки у девчонок. Сил, чтобы нагнуть над унитазом или ударить по лицу нет, но утопить тетрадки и назвать уродиной есть.
Их смех зазвучал неприятным эхом, после чего они ушли, оставив пострадавшую одиноко стоять у бортика.
Решив, что всё не так страшно и никого не покалечили, я вновь откинулся на спинку стула и взял в руки книгу. Наушники надевать не стал. Попытался сосредоточиться на написанном, потому что в сюжете, наконец, произошло что-то интересное, но всё равно продолжал коситься в сторону бассейна.
Через пять минут безуспешной попытки вчитаться в размышления юного Холдена, я отложил книгу и уставился вперёд.
Несчастная школьница сидела на коленях у самого бортика и пыталась выловить из воды маленькую сумку. Девчонка опустила голову, и чёрные волосы полностью скрыли лицо. Хоть у меня глаз-алмаз, и я очень хорошо вижу детали даже на очень дальнем расстоянии – большая боль для владельцев тиров с игрушками – тут оказался бессилен. Рядом уже лежали промокший рюкзак и пара испорченных тетрадей. Конспектам хана, и, если физику у неё вёл мистер Френсис, бедняжке придётся писать их заново. Я прекрасно помнил, как за одну ночь писал всё, что задолжал за неделю, после чего рука болела целый день.