– Вы можете отправиться домой на поезде или автобусе. В самом крайнем случае вызвать такси или водителя для собственного автомобиля. И вообще, я врач, почему Вы заставляете меня думать над решением Ваших проблем? Ко мне они не имеют никакого отношения.
– Вы – врач, а я – Ваш пациент.
– Вы не мой пациент. И Вы вообще не пациент, если уж на то пошло – с Вами все в порядке.
– Нет, не в порядке, мне стало плохо за рулем, а вдруг это повториться, Вы должны найти причину.
– Да ничего я Вам не должен, что за глупые споры в конце концов. Я Вас осмотрел. Отклонений от нормы не нашел. Мой долг врача выполнен, и не надо мне читать нотации и рассказывать о моем долге и клятве Гиппократа, – к Вашему случаю он точно не имеет отношения. И вообще – Вы уверены, что Вам вчера было плохо? Мой приятель не последний человек в Пскове, и он недавно развелся, ничего не хотите мне еще рассказать?
Вот тут ступор нашел на меня. За золотоискательницу меня точно принимают первый раз в жизни. Лет мне явно не двадцать, пластики на лице и ниже не наблюдается – так что его вывод для меня был как минимум странен.
– Не делайте большие глаза. Мой приятель не любит типаж роковых красоток ни белых, ни черных, скорее библиотечных серых мышей – так что Вы как раз в его вкусе, иначе он не прибежал бы ко мне с утра пораньше с криками о помощи.
Отлично. Без меня меня женили. Роковая встреча на дороге. Она пронзила его в самое сердце в ночь на Самайн. И жили они долго и счастливо, и умерли в один день. Ни больше, ни меньше.
– Есть что сказать? Нет, тогда до свидания.
Дверью он не хлопнул, но видимо очень хотел – воздух в комнате дрожал, понемногу рассеивая его гнев и негодование. Мое поведение он явно не одобрял, доверия я ему не внушила, и как выполнять его же собственную просьбу теперь – я просто не представляла. Перебирая в голове все мыслимые и немыслимые способы, я завязывала узлы один за другим, но узор никак не хотел складываться. Нет у меня реальных идей. Ну то бишь они, конечно, есть. Как это – я и без идей, только вот ни одна из них в жизнь не воплотится, судя по отношению господина доктора ко мне.
В дверь номера постучали. Не так как утром – не барабанная дробь, а, скорее, осторожный вопрос – можно ли войти? За дверью оказался мой вчерашний спаситель. Я смутно помнила, что он из себя представляет, но после утренних откровений моего доктора посмотрела на дяденьку под другим углом. Как мне показалось, мужчина был не молод – хорошо за пятьдесят, и в принципе ничего примечательного в его внешности не было – классический университетский профессор или, не знаю, адвокат, что ли. Очки в тонкой оправе, небольшая бородка, хороший английский пиджак в клетку. Ничего из ряда вон – ни швейцарских часов на руке, ни итальянских ботинок на ногах. Ну то есть увидев его на улице или где-то еще, за объект вожделения юных меркантильных дев я бы его явно не приняла. Ну уже хорошо. Может, он все-таки более адекватен, чем его приятель медик.