Охотник тяжко вздохнул. Похоже купание в реке и бритье придется отложить.
– Ладно, – он развел руками, – только у меня ни лука, ни копья…
– Лук мой есть, – заверил Ли, – ммм… палка-тык дать.
– Хорошо, – сдержав смех, кивнул Шанкар, – только Абхе скажу, что мы уходим.
Кажется Ли не совсем разобрал последних слов, однако добавил:
– Моя жена дать твоей одежда.
– Спасибо тебе, Ли, – чистосердечно поблагодарил охотник, про себя надеясь, что Абхе ничего не вытворит за время его отсутствия.
– Куайцзы! – вновь воскликнул паренек и протянул миску с рисом Карану.
Тот осторожно взял угощение и, придерживая сосуд за донце, ухватился за палочки.
– Как ими жрать-то? – невольно вырвалось у него.
– Не знаю, – покачал головой Шанкар.
Плотно сжав губы, словно перед тяжелой работой, Каран попробовал подцепить разваристого риса, однако зерна полетели на землю, так и не достигнув рта. Местный мальчонка сопровождал его потуги звонким смехом, заставляя краснеть. Однако в этом смехе не звучало и доли злорадства. Он был чист, как горный ручей.
Наблюдая за бесплодными попытками подцепить рис, Ли задорно хихикнул и произнес:
– Иао та, Ксу[1].
***
Ли продирался сквозь джунгли напролом. Постоянно спотыкаясь о корни деревьев и получая ветками по физиономии, он насвистывал под нос какой-то веселый мотив. Шанкар, одетый в грубую рубаху без рукавов, шел следом. Брови охотника взмыли вверх, а глаза изумленно таращились на спутника.
«Теперь понятно, почему он вечно возвращается из леса с пустыми руками. Ведет же себя, как слон в посудной лавке!».
Когда же Ли, сжимавший в правой руке лук, вальяжно отбросил им очередную ветку в сторону, совершенно не заботясь о сохранности оружия, Шанкар и вовсе поперхнулся.
«Может и к лучшему, что охота здесь уже не играет первой роли. Померли б все от голода с такими ловчими…».
В конце концов, он не выдержал и, пока они не зашли слишком далеко, крикнул:
– Ли, стой!
Тот послушался, развернулся и, широко улыбаясь, невинно уставился на него:
– Э?
Шанкар вздохнул и оперся на копье. Не боги весть какое. Без медного наконечника, оно скорее напоминало заостренную палку. Но лучше, чем ничего.
День выдался жарким. Джунгли стояли неподвижно, а в их кронах заливались пением птицы. Тень, отбрасываемая ветвями, слегка притупляла зной, но дышать было тяжело из-за влаги. К тому же орды гнуса так и норовили залезть в ноздри.