(Не любителям мата хотел бы пояснить, что это, скорее, бурное выражение негативных эмоций, чем действительная потребность сквернословить, а тем более, в бою.)
Ко мне подскочил очередной гонец, и яростно жестикулируя, стал докладывать о скоплении наёмников и их готовности атаковать нас.
– Прекрасно, просто прекрасно, – произнёс я вслух, – Семён, вали гадов!
Загрохотала тыловая батарея, огонь которой я подхватился корректировать, вскарабкавшись на одинокую акацию, и повиснув на ней в виде гигантского чёрного нароста. Прижавшись к её стволу, для меньшей заметности, я наблюдал разрывы снарядов, падающих то тут, то там.
Общими усилиями, мы стали добиваться попаданий, пока английские артиллерийские батареи яростно перемалывали сухую землю саванны, пополам с брошенными нами неисправными орудиями.
Наёмники, не ожидавшие такого явного надругательства над своей скрытой сущностью, и милой внешностью, бросились было вперёд, надеясь вырваться из огненной ловушки и быстро преодолеть расстояние до нашего лагеря.
Вырваться из ловушки, им, несомненно, удалось, а вот добежать до нас не получилось. Сначала, дружные залпы поднявшихся внезапно из травы моих солдат, несколько проредили их строй, а потом, молчавший до этого, пулемёт внёс своё веское слово в дело разгрома уголовников.
Англичане, также не ожидавшие такого поворота событий, привыкшие к стандартному бою «они нападают, мы их спокойно отстреливаем», принялись лихорадочно выправлять положение, бросив в бой солдат.
Артиллерийские батареи англичан, надрываясь, посылали снаряды в сторону нашего лагеря и моей батареи, но их огонь был неэффективным из-за слабой координации и большого расстояния (пушки-то были лёгкими).
Поняв, что дальнейший огонь по наёмникам бесполезен, я отдал приказ развернуть батарею и, подкатив её ближе к английскому лагерю, открыть огонь. К первой тут же присоединилась и вторая.
Развернулась нешуточная канонада. С нашей стороны огонь был, скорее, беспорядочным, чем прицельным. Английские же батареи были ограничены обзором и собственными войсками, шедшими в атаку, и почти уже добежавшими до нас.
Зато мы не стеснялись и осыпали снарядами и английский лагерь, и атакующие цепи пехотных полков. Каждое орудие стреляло куда придётся, или в кого нравится, но оно стреляло. Хаос поселился вокруг. Никто ничего не понимал.