– Город, а не его жители, – Долорес снова глотнула абсента. – В большинстве своем.
Марсель понимающе хмыкнул. Люди его раздражали, буквально постоянно действовали на нервы. Даже неглупые и весьма интересные личности вызывали бурю негативных эмоций. При общении с ними ему все чаще хотелось заставить собеседника страдать. Иногда воображение вырисовывало картины, которых пугался сам Марсель. Но от этого не убавлялось желание повалить человека на пол, сомкнув руки у него на шее, и душить, душить, душить. Люди раздражали одним своим присутствием. Раздражали их внешность, манера речи, мимика, даже запах. Со временем Марсель научился так контролировать свои желания, что даже на секунду, бывало, забывал о них. Однако в следующие мгновения в груди вновь сжималось сладостное чувство, приказывающее вынуть из кармана перочинный нож и вонзить в грудь человека напротив, потом достать и снова вонзить, и снова, снова, снова.
От этих мыслей и нестерпимого желания сводило зубы, а рот наполнялся слюной. Это был будто фантастический десерт, который Марсель мог есть всю оставшуюся жизнь.
От входной двери донесся стук; одновременно с этим Долорес допила абсент и швырнула бутылку в стену с такой силой, что мелкие осколки разлетелись по всей комнате, едва не задев ее и Марселя.
– С меня довольно, – прошипела она и, не говоря ни слова больше, выскочила из комнаты.
На удивленный взгляд Марселя Уонен лишь рассмеялся и махнул рукой.
– Забей. Женщины порой просто мерзкие.
– Если бы она это услышала, от тебя и мокрого места не осталось бы, – весело заметил кто-то позади Марселя.
Это был невысокий молодой человек, ростом даже ниже Марселя. В мягком желтоватом свете фонаря под потолком его всклокоченные волосы напоминали блеклый старый мед, глаза – почти того же цвета. Единственным, за что цеплялся взгляд, был огромный безобразный шрам на левой щеке. Кожа на его месте сморщилась, испещрилась зажившими трещинами и покрылась тонкими складками. Шрам перебрался через нос к другой щеке, постепенно переходя там в нормальную кожу; тонкие борозды протянулись к уголку рта, другие – вниз, к шее, где распадались на почти незаметные неровности.
– Марсель, – представился юноша и подал пришедшему руку, стараясь смотреть в глаза.
Незнакомец криво усмехнулся его попытке, не ответив на рукопожатие.